Искупление как дело Божественной
любви и Божественной правды

 

Распятый Господь. Эскиз росписи Владимирского собора в Киеве.
Худ. В. М. ВАСНЕЦОВ

 

Продолжение. Начало см. в № 20 (188)

 

 

В этом смысле богословствует и блаженный Феодорит († ок. 458): «Когда все состояли под владычеством смерти, Христос не подлежал смерти, – и как Бог, потому что имел естество безсмертное, и как человек, потому что не сотворил греха, причинившего смерть. Но Он Сам Себя предал [на смерть], как некую искупительную цену, и всех освободил от рабства смерти» (Interpret. epist. I ad Timoth. Cap. 2. Vers 6. Migne. P. g. T. 82. Col. 800 B). Тот же Святой Отец изъясняет: «Будучи неповинен и свободен от всякого греха, воздал наш долг и нас, обремененных множеством долгов и потому принужденных рабствовать, сподобил свободы, искупив нас и в цену за нас предложив собственную Своюкровь» (De providentia. Orat. X. Migne. P. g. T. 83. Col. 756 D).

Буквально так же учит и святитель Герман († 733): «Не пришел наш Владыка на Крест, дабы судить мир, но пришел, дабы пригвоздить ко Кресту рукописание падших и искупить их от древних долгов, излив в уплату за них всю кровь Свою пречистую» (Orat. I. In vivificam crucem. Migne. P. g. T. 98. Col. 224 C).

Правовое понимание Искупления параллельно с этическим взглядом у многих Святых Отцов проистекает из того, что они, строго придерживаясь Божественного Откровения, рассматривают грехопадение и Искупление в перспективе двух библейских полюсов: Адам – Христос. Исходя из слов святого апостола Павла, которым первым сопоставил Адама и Христа (см.: Рим. 5, 14; 1 Кор. 15, 22, 45), они видят в Адаме должника, а во Христе – Плательщика долга; в Адаме – вину, а во Христе – выкуп за вину; в Адаме – смерть, а во Христе – воскресение и жизнь.

Священномученик Ириней Лионский пишет: «В первом Адаме мы прогневали Бога, не исполнив Его заповеди; а во втором Адаме снова примирились с Ним, быв послушны даже до смерти» (Contra haer. Lib. 5. Cap. 16. N. 3. Migne. P. g. T. 7. Col. 1168).

Святитель Иоанн Златоуст (347–407) также в толковании на слова апостола Павла: Христос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою (Гал. 3, 13), дает следующее разъяснение: «Желающий разрушить эту клятву должен быть свободен от нее и должен принять на себя эту [незаслуженную] клятву <…>. Христос и принял на Себя таковую клятву и ею уничтожил заслуженную. И подобно тому как кто-нибудь невинный, решивший умереть вместо осужденного на смерть, этим избавляет его от смерти, – точно так же сделал и Христос. Поскольку Он не подлежал проклятию за преступление закона, то и принял на Себя вместо заслуженного нами не заслуженное Им проклятие, чтобы освободить всех от заслуженного, – потому что Он не совершил греха, и не было лжи в устах его (см.: Ис. 53, 9)» (In Galat. 3, 13. N. 3. Migne. P. g. T. 61. Col. 652–653).

Еще яснее святитель Иоанн Златоуст выражает свое правовое понимание Искупления словами: «Адам сделался должником, повинным смерти, и был во власти диавола; Христос не был должником и не находился в его власти, но пришел и уплатил смертью за находившегося в его власти, чтобы освободить человека от уз смерти» (Homil. in Pascha. 4. Migne. P. g. T. 52. Col. 770). Кому уплатил Христос, святитель Иоанн Златоуст не объясняет. Но из выражения «уплата смертью» видно, что здесь подразумевается уплата Божией правде, которая искала справедливого возмездия за преступления.

Во всем искупительном деле наряду с правдой огромную роль играет и любовь. Ее святитель Иоанн Златоуст прекрасно изъясняет в толковании на 1 Тим. 2, 6, где говорит о Христе, Который отдал Себя выкупом за всех: «Это было делом Его благости. Что значит: Искупление? Он намеревался наказать их и между тем не сделал этого; они должны были погибнуть, но за них Он предал Сына Своего <…>. Этого достаточно было для того, чтобы привлечь всех и чтобы показать любовь Христову. Воистину велики и неизреченны благодеяния, которые Бог оказал нам! Он принес Себя в жертву за врагов, за ненавидящих Его <…>. Чего кто-нибудь другой не сделал бы ни для своих друзей, ни для своих детей, ни для братьев, то Господь сделал для рабов» (In epist. I ad Timoth. Cap. 2. Homil. 7, 3. Migne. P. g. T. 62. Col. 537–538).

В другом месте святитель Иоанн Златоуст так выражает свое правовое понимание Искупления: «Адам согрешил – и умер; а Христос не согрешил, но также умер. Это необычайно и дивно: тот согрешил – и умер, а Этот не согрешил – и также умер. Для чего? Для того чтобы согрешивший и умерший мог чрез Несогрешившего и Умершего освободиться от уз смерти. Так бывает и в денежных делах: часто один бывает должником и, не имея возможности заплатить, содержится в узах; а другой, не будучи должником, но имея возможность заплатить, уплачивает и освобождает виновного. Так было и с Адамом» (Sermo in Pascha. 3. Migne. P. g. T. 50. Col. 438). «Он принял на Себя наказание, которое мы должны были понести от Отца, и претерпел следовавшее затем мучение и здешнее поношение» (Sermo in Ascensionem Domini. Cap. 2. Migne. P. g. T. 50. Col. 445).

Из приведенных цитат ясно, что святитель Иоанн Златоуст совершенно определенно верил в правовые отношения между людьми и Богом. Это типичный святоотеческий «юридизм».

«Юридический» взгляд на удовлетворение Божией правды встречается и у святителя Прокла, Патриарха Константинопольского († 446 или 447): «Надлежало быть одному из двух: или всем подвергнуться смерти, на которую были мы осуждены, потому что все согрешили; или для Искупления нашего должна быть дана такая цена, которою бы все требование уплачивалось вполне. Какой-нибудь человек не мог уплатить его, потому что он сам чрез грех был в этом долгу; ни ангел не мог искупить человеческого рода, потому что не находил столь великой платы. Необходимым оставалось, чтобы Бог, непричастный греху, умер за согрешивших. Это одно средство для уничтожения зла» (Orat. I – I audatio in sanctissimam Dei genetricem. Cap. 5. Migne. P. g. T. 65. Col. 685).

И святитель Афанасий Великий (296–373) движется по тем же мысленным рельсам. Для изъяснения цели Боговоплощения и Искупления в своей сотериологии (учении о спасении, – примеч. пер.) он использует Божию любовь и Божию правду. В трактате «О воплощении Слова», подчеркивая Божию любовь, он говорит, что Сын Божий «по естеству безплотен и есть Слово, однако же, по человеколюбию и благости Отца Своего, для нашего спасения явился нам в человеческом теле» (Oratio de Incarnatione Verbi. Cap. 1. Migne. P. g. T. 25. Col. 97).

Рассуждая же о появившейся как последствие греха смерти, которая первоначально не была в Божием плане, святитель Афанасий замечает, что, с одной стороны, человеку было необходимо умереть после преступления согласно справедливому Божиему приговору. Потому что «не было бы в Боге правды, если бы, когда сказано Богом, что умрешь, человек не умер». Но, с другой стороны, несообразно бы было, если бы сотворенные разумные существа навеки погибли и возвратились в небытие. «Это недостойно было бы благости Божией» (Op. cit. Cap. 6. Col. 108).

В связи с поставленным так вопросом святитель Афанасий рассуждал, что Бог, Который есть не только любовь, но и правда – не довольствовался в деле спасения лишь тем, чтобы наложить на людей покаяние, поскольку одно покаяние не способно «соблюсти справедливость в отношении к Богу», т. е. не исполнилась бы Божия правда, определившая смерть воздаянием за грех (Op. cit. Cap. 7. Col. 108). Вот почему воплотилось Слово, Логос. «Он единственный <…> стал <…> достойным пострадать за все и быть посланцем для всех от Отца» (Op. cit. Cap. 6. Col. 109).

Идея равноценного удовлетворения Божией правды, так ясно проявленная здесь, по сути чисто юридическая. «Божие Слово, во искупительную за всех жертву принеся храм Свой и телесное Свое орудие, по всей справедливости воздало долг» (Sermo major de fide. 6. Migne. P. g. T. 26. Col. 1268).

Святитель Афанасий Великий подчеркивает во многих местах своего трактата «О воплощении Слова» Божию правду как фактор Искупления. Поскольку телесный человек согрешил, то и Слово «приемлет на Себя тело, – и тело, не чуждое нашему <…>, от <…> неискусомужной Девы, тело чистое», которое послужило Ему орудием. «И таким образом, у нас заимствовав подобное нашему тело, потому что все мы были повинны тлению смерти, за всех предав его смерти, приносит Отцу. И это совершает Оно по человеколюбию». Так Своей смертью Он побеждает смерть для нас. Хотя и всесилен, Он не уничтожил смерть прежде Своей крестной смерти, потому что «несообразно было бы отменить закон прежде исполнения его» (опять ясное проявление идеи Божией правды!). В том же духе святитель Афанасий продолжает: Логос берет на Себя тело, которое приносит как жертву. Поскольку, соединившись ипостасно с Богом-Словом, это тело было достаточным за смерть всех грешников. Так, цитируем дословно, «Слово Божие, будучи превыше всех, и Свой храм, Свое телесное орудие, принося в искупительную за всех цену, смертью Своею совершенно выполнило должное, и таким образом <…> нетленный Божий Сын, как и следовало, всех облек в нетление обетованием воскресения» (Oratio de Incarnatione Verbi. Cap. 8 –9. Migne. P. g. T. 25. Col. 109–112).

Этот правовой взгляд на Искупление Александрийский святитель подтверждает в том же своем трактате словами: «Т. к. надлежало, наконец, всем людям уплатить свой долг (а долг состоял в том, что все люди были повинны смерти, что преимущественно и было причиною пришествия Иисуса Христа на землю): посему Он, доказав Свою Божественность делами Своими, принес, наконец, и жертву за всех людей, предав на смерть храм Своего тела, дабы чрез это <…> сделать нас неповинными и свободными от древнего преступления <…>. Смерть была необходима; непременно надлежало быть смерти за всех людей, потому что надлежало быть уплате общего долга, лежавшего на всех людях. Для сей цели Слово <…> восприяло плоть смертную, дабы ее, как Свою собственную плоть, принести в жертву за всех людей, и дабы плотию претерпеть за всех смерть <…>, „да смертию упразднит имущаго державу смерти, сиречь диавола, и избавит сих, елицы страхом смерти чрез все житие повинни беша работе“ (Евр. 2, 14–15)» (Op. cit. Cap. 20. Migne. P. g. T. 25. Col. 129 D – 132 ABC).

 

Перевод с болгарского языка
Анны САМСОНОВОЙ

 

Продолжение следует