Магистраль сержанта Глуханича

 

 

 

Пятнадцатого февраля исполняется 23 года с того дня, как советские войска вышли из Афганистана. За эти годы успело родиться и отслужить в армии новое поколение россиян, а чувство недоумения по поводу этого события так и не проходит. В день вывода войск, помню, по телевизору показывали безконечную колонну бронетранспортеров, тянущуюся по мосту через пограничную реку Пяндж. На броне сидели улыбавшиеся парни с автоматами в руках, над ними развевались боевые знамена – солдаты явно чувствовали себя победителями. А потом с экрана телевизора стали говорить о позоре девятилетней войны, о чудовищном провале в Афганистане. Было непонятно, какой же урок мы вынесли из этой войны. Что это было – позор или все-таки высокий военный профессионализм и самоотверженность обычных ребят? Проиграли мы там или победили?

Этот вопрос задал я Александру Глуханичу, православному человеку, офицеру запаса, десантнику, председателю Усть-Куломского отделения Союза ветеранов Афганистана.

– В военном отношении, конечно, победили, – не раздумывая ответил ветеран. – Я так чувствовал в январе 89-го, когда демобилизовался. А сейчас и умом это понимаю, глядя, как завязло в Афганистане НАТО. <…>

 

«ТАМ БЫЛО ЧЕСТНЕЕ»

 

– Я хоть и староста прихода, но считаю, что еще только начал по-настоящему воцерковляться, – сразу предупредил Александр. – А тогда, в Афганистане, в религии вообще был темный. Но чувствовал, что Кто-то невидимый меня словно ведет по жизни. Как, наверное, все мальчишки, насмотревшиеся фильмов, в детстве мечтал поучаствовать в настоящей войне и непременно в роли десантника. В нашей Помоздинской школе не имелось секции парашютистов, а тут мои родители вдруг решили переехать жить в город Сосногорск <…>. Там сразу же стал заниматься прыжками с парашютом и спортивной борьбой, в общем хорошенько подготовил себя к армии.

Привезли в Прибалтику в учебный центр ВДВ. Подходит ко мне старлей: «В спортроту хочешь?» Я, конечно, согласился. Но оказалось, что «спортрота» – это медсанбат, туда набирали спортсменов на уровне 1-го разряда и мастеров спорта, видно для того, чтобы раненых могли таскать на себе. Так неожиданно для себя стал я медиком и сейчас благодарен за это Богу.

В учебке медсанбата имелось три взвода: два «афганских» и обычный. Естественно, попал я к «афганцам». Учили недолго – 5-го мая был уже в Кабуле. Там опять распределение. Направили в отдельный артполк ВДВ, санинструктором гаубичной батареи, я там главный медик. Скоро выяснилось, что 3-я гаубичная, куда попал, – самая боевая батарея, без нее ни одной войны не происходило. <…>

В Афгане наши офицеры придумали много всяких «ноу-хау». Делали так: вместе с колонной отправляли две батареи гаубиц, прицепленных к машинам. Одна батарея развертывается и прикрывает огнем в радиусе дальности стрельбы, то есть пятнадцати километров. Пока колонна проезжает мимо ее, вторая батарея заезжает вперед и тоже развертывается на обочине дороги. Тем временем первая свертывается, обгоняет всех и занимает впереди очередную позицию. Если действовали согласованно, то колонна при этом не останавливалась ни на минуту и была постоянно под прикрытием крупного калибра. <…>
На втором году службы попытался я подвести статистику, получилось так: если складывать по дням, то лишь два месяца из десяти мы находились в расположении полка, остальное время – на проводке или на войне. <…>

Больше всего запомнилась операция «Магистраль». <…> Фактически эта операция предрешила исход войны. Еще в середине 80-х в провинции Хост, у границы с Пакистаном, душманы устроили перевалочную базу и укрепрайон Джавара, что переводится с афганского как «Волчья яма». Духи считали ее неприступной, но наши с минимальными потерями захватили ее. Тогда же, кстати, наша десантура разбила элитное подразделение душманов «Черный аист», так что один из его командиров, небезызвестный Усама бен Ладен, от злости топтал свою чалму. Ну, освободили наши провинцию и, как водится, ушли, передав ее правительственным войскам. Те опять не смогли удержаться – и через год весь округ был захвачен душманами. Только сам город Хост, окруженный со всех сторон, еще не сдавался – продовольствие и боеприпасы наши сбрасывали туда с самолетов. Ужас был в том, что созданное в Пакистане «правительство в изгнании» собиралось переехать в этот самый Хост и сделать его столицей «свободного Афганистана». И вот началось сражение.

Название операции «Магистраль» в точности отражало нашу задачу. Требовалось всего-то восстановить горную дорогу на Хост. Но это был какой-то мрак... Дорогу отвоевывали по кусочкам: сначала работала наша артиллерия, затем десантура шла в атаку, защищала участок, ставила блокпосты, потом шли стройбатовцы-дорожники. Сегодня мы стреляем по ближней вершинке, завтра – с этой вершинки стреляем по следующей и так далее. Холодища страшная, ночью – минус 20, а мы по-осеннему одеты, не думали, что зиму застанем. У меня все запасы воды замерзли, а мне же раненых обрабатывать. Главный бой был у перевала Сатэ-Кандав. Фильм Бондарчука-младшего «9-я рота» смотрел? Так вот это один из эпизодов того боя.

– Смотрел, – киваю я. – Где там правда, где вымысел, не понять.

– Так и есть. Взять хотя бы эпизод фильма – наш пулеметчик стоит в полный рост, в него пули попадают, а он все равно стоит и очередями духов поливает. Такой киношный образ. Веришь ему? Нет? Напрасно. Так в точности и было – Бондарчук вставил эпизод по рассказам ребят, которые своими глазами это видели. Почему-то принято считать, что в Афгане побеждали большой кровью, мол, в этом и был героизм. Вранье! Наши воевали по-умному, и в том знаменитом бою за высоту 3234 погибло всего 6 из 39 десантников 9-й роты. Что, ошарашен? Еще в фильме показано, что десантники оказались «забыты» на высоте и приняли бой в одиночку. На самом деле за происходящим с другой высоты следил в бинокль командующий 40-й армией Громов и, конечно, была поддержка. Из-за плохой погоды авиация помочь не могла, минометчики тоже оказались не у дел – мины туда не долетали, и ракетные установки тоже из-за горного хребта стрелять не могли – слишком высокий угол. Но наши гаубицы работали вовсю, наподобие мортир, навесным огнем. За одну ночь послали туда около 600 снарядов и стреляли очень точно, по наступающим цепям духов. Представь: к позициям они подходили на 50 метров, а радиус рассеивания осколков как раз составляет 50 метров. И при этом наших ни один осколок не задел. Корректировщик, рассчитывая время подлета снаряда, свистел в свисток – и бойцы бежали в единственное убежище, за скалу у обрыва. Ошибись артиллерист на десяток метров – и все бы наши полегли.

Это я потом узнал. А тогда лишь слышал от офицера, что там, за хребтом, наша десантура отбивается от массы «черных аистов», которых поддерживают два танка. И что «аисты» прут напролом с криками «Аллах акбар». Раньше мы с ними не сталкивались, но слышали, что это полные отморозки, бывшие преступники, которые «должны искупить вину перед Аллахом своей кровью». Их готовили как спецназ, а натаскивали американские и пакистанские инструкторы. Потом офицер передал слова связиста: «Вторым выстрелом подбили танк. Точно в башню попали». А ведь били почти вслепую.

– Раненых у вас много было?

– Не очень, мы ведь в штыковую атаку не ходили, ранения в основном были от подрыва на минах и обстрела из «зеленки». Кругом-то пострашнее творилось, на моих глазах машины с бойцами подрывали и расстреливали, вертолет с неба упал. Самое же страшное – видеть это и не иметь возможности помочь. <…> И все равно, сейчас вот вспоминаешь... Может, это самое лучшее воспоминание в жизни. Там было все честней и порядочней, чем в гражданской жизни.

 

М. СИЗОВ
Источник: http:/ rusvera.mrezha.ru/
Публикуется в сокращении
Окончание см. в след. номере

 

 

 

---

 

Казачий словарь-справочник

 

Продолжение. Начало см. в № 1 (1).

 

ЕРМАК ТИМОФЕЕВИЧ (продолжение). Первого сентября 1580 года, отслужив молебен, отряд двинулся в путь. Помощниками атамана Ермака Тимофеевича были избраны Иван Кольцо и Иван Гроза, телохранителем его – Григорий Певный, командиром казачьего полка – Богдан Брязга. Кроме того было два есаула – Никита Пан и Яков Михайлов, командиры сотен, полусотен, начальники десятков, по одному хорунжему на каждую сотню, три священника, толмачи, писари, трубачи, сурначи, проводники.

Шли к Уральским горам, стараясь сохранить в тайне свое продвижение. Не раз приходилось обходить кочующих лесных людей, большие и малые орды. Когда, наконец, перевалили через горный хребет, решили зазимовать в верховьях речки Туры. Тут построили укрепленный городок и разместились в нем, пополняя охотой запасы продовольствия. Кроме съедобной дичи в лесах оказалось множество соболей и бобров. Весной поплыли вниз по реке. Сибирские племена встретили казаков враждебно. Они часто преграждали им путь, но задержать отряды Ермака не мог никто. Те, кто рисковал напасть, поспешно бежали, напуганные громом огнестрельного оружия, здесь еще невиданного. Потерпел поражение при урочище Басан и племянник сибирского царя Маметкул с толпами своих воинов.

Туземцы перешли к тактике засад и изматывания постоянными боевыми тревогами. Из-за этого отряд двигался очень медленно и только осенью следующего года появился у слияния Тобола с Иртышом. 26-го октября, через четырнадцать месяцев после выступления, потеряв в упорных боях 107 человек убитыми, казаки заняли Искер, столицу Сибирского царства. Царь Кучум ушел в Ишимские горы и оставил завоевателям все свои сокровища. Утвердившись здесь, Ермак Тимофеевич покорил соседних вогулов и стал брать с них дань. Остяки тоже принесли ему дары и, обласканные, были отпущены с честью. Тогда начали возвращаться в покинутый ими раньше город и прежние его жители – татары. Возродились торговля и ремесла. По словам историка, население области нашло в Ермаке «правителя мудрого, кроткого, справедливого». На всех, кто смирялся перед ним, он налагал умеренную дань и заслужил доверие туземных людей строгостями, которыми пресекал своеволие отряда.

Но, несмотря на успехи, Ермак Тимофеевич и его соратники понимали, что с такими малыми силами в огне постоянной партизанской войны им будет трудно удержать этот чужой и враждебный край. Порох и свинец были на исходе, от болезней и ран росли потери в бойцах. Среди них погиб и храбрый есаул Никита Пан. На Круге было решено отправить через Казань посольство к Царю Московскому.

С этой миссией был снаряжен Иван Кольцо в сопровождении 50-ти человек конвоя. Он вез Грозному Царю неоценимые подарки в золоте, серебре, драгоценных камнях, в шкурах пушного зверя. Но самым значительным даром был занятый казаками край. Посольство было принято с честью, старые недоразумения забыты, послы одарены деньгами, одеждой, сукнами и отпущены назад с милостивыми словами и жалованием для казаков и их атаманов. Кольцо повез также в Сибирь хорошую новость о поддержке людьми и припасами: в поход уже собирался полк стрельцов с воеводой князем Волховским и дьяком Иваном Глуховым.

 

 

Продолжение следует.