| СОЦИУМ | ОБЩЕСТВЕННАЯ ДИСКУССИЯ | СТРАНИЦА 5 |
В нашем обществе продолжается горячее обсуждение законопроекта о семейно-бытовом насилии. Предлагаем читателям выступление Русского православного политолога Сергея Михеева на телеканале «Царьград», в котором он аргументированно выразил позицию большинства здравомыслящих россиян:
– Внутри самой власти, в том числе в партии «Единая Россия», которая выдвигает этот законопроект, существует совершенно очевидное пролиберальное и прозападное лобби, которое не мытьем так катаньем хочет внедрить абсолютно разрушительный и не естественный для нашего национального архетипа способ управления семейными проблемами...
Вообще люди объединяются в семью, чтобы быть вместе, чтобы рожать детей, чтобы был дом, в религиозном понятии – домашняя малая церковь. Чтобы они друг друга любили, были друг другу дороги и вместе решали все проблемы. А что предлагает этот закон? Все члены семьи станут потенциальными врагами, потенциальными истцами и ответчиками, разными сторонами в суде.
Закон вносит такие понятия, как психологическое и экономическое насилие, а под них можно подвести что угодно. Вот мы, например, поссорились в семье с детьми или с женой. И муж взял и замолчал. Он не бьет, не орет, тарелками не кидается и ножом не грозит. Он молчит. Бойкотирует... В принципе, это обычная ситуация. Пройдет какое-то время, а потом люди сядут и мирно договорятся.
Однако законом создается почва, чтобы в этой обычной ситуации на отца семейства можно было написать заявление, что это «психологическое насилие». Можно сказать ему: «Ты меня своим молчанием до самоубийства доведешь», – и написать на него «телегу». И все. Дальше придут какие-то непонятные люди и начнут разбираться, что произошло, – вторгаться в семью. И как вы думаете, в семье после этого станет лучше или хуже? Да эти супруги никогда больше не будут друг другу доверять, тем более, что в их интимные семейные отношения вклинили чужих людей…
Или вот другое понятие, «экономическая свобода» – это когда дети получают право шантажировать родителей: «Дай мне денег на такую-то приставку. Не дашь? Я на тебя – раз и “заяву” напишу. Это экономическое насилие в отношении ко мне».
Еще один из аспектов. Наблюдать за этими делами будет огромное количество каких-то некоммерческих организаций. То есть даже не работники правоохранительных органов, не люди из госслужбы, не органы опеки, а вообще какие-то непонятные активисты с улицы, которые, может быть, и семьи не имеют, и детей не имеют, и вообще ничего не знают. Но им дано будет право вторгаться в семьи, давать оценку, выписывать ордера.
В законопроекте есть понятие «ордер», который предписывает человеку сделать то-то и то-то, пятое и десятое. Например, вы поскандалили – вам ордер! Вы должны заплатить штраф и не имеете права ближе чем на десять метров приближаться к своему родственнику...
Так и хочется сказать политикам: «Что вы делаете?! Вы вообще, что ли, больные, раз такой закон предложили? Или вы сами уже ничего не понимаете – совершенно оторвались от жизни? Или специально под видом эмоциональной темы – борьбы с насилием – внедряете нам некую формулу, которая будет разрушать традиционную семью в России, где и так с этим большие проблемы?..»
Получается какая-то шизофрения. Одной рукой вкладывают деньги в нацпроект «Демография», и эти деньги просто куда-то исчезают. А другой рукой поощряют аборты, поощряют совершенно антисемейную информационную политику, в том числе на телевидении, и поощряют такие законопроекты, которые всех членов семьи делают врагами. Это как? У этих рук, правой и левой, голова есть?
Мы совершенно ясно видим, как либеральное лобби продвигает нам свои так называемые ценности, против которых люди, традиционно настроенные, должны выступать, причем достаточно активно.
Подготовил Анатолий Соколов
Передача «Итоги недели» от 29 ноября с.г., телеканал «Царьград»
Публикуется с незначительной литературной правкой
За частичное использование Русского языка вместо церковно-славянского при богослужении высказался Патриарх Московский и всея Руси Кирилл 20 декабря 2019 года в ходе заседания Епархиального собрания города Москвы.
«Полагаю возможным, чтобы там, где общины к этому готовы, апостольские и паремийные чтения, которые нередко наиболее сложны для понимания, звучали на Русском языке. То же касается чтения Евангелия при совершении треб и при уставном прочтении всего текста Четвероевангелия на Страстной седмице, которое на практике нередко распределяется на весь Великий пост. При этом настоятелям следует прислушиваться к своим приходам: где-то введение упомянутых практик будет воспринято с благодарностью, а где-то может вызвать неприятие, обусловленное иной многолетней привычкой», – сказал Патриарх.
При этом Предстоятель РПЦ отметил, что полный перевод богослужений на Русский язык не принесет пользы.
Но стоит лишь позволить реформаторам самую малость: разрешить чтение паремий, Апостола и Евангелия на Русском языке, как непременно это рано или поздно обязательно приведет к полному отказу от церковно-славянского языка, – языка православного богослужения и книжности, сформировавшего наш народ как нацию, и неизбежно приведет к тому, что мы потеряем самих себя и ослабим объединяющую нас духовную силу.
Напомним, что еще недавно, чуть более месяца назад, 18 ноября Патриарх заявлял, что не видит смысла в переводе богослужений или адаптации текстов с церковно-славянского на современный Русский язык, указывая, что людей в храмы это новшество не приведет и понимания текстов это не облегчит.
Богослужение – это не театральное представление, не «люде-служение», не действо ради присутствующих людей, но именно «Бого-служение», служение Христу и ради Христа. В алтаре престол Божий, Сам Господь восседает на нем. И совершенно естественно, что священники обращаются во время службы к Господу на особом – богослужебном – языке.
«Язык богослужебный есть язык возвышенный, можно сказать, одухотворенный по своему стилю. И понятно: если молитва возвышает человека над землею и всем земным, то тем более церковное богослужение ставит человека выше земли, над землей. Было бы странно говорить с Богом на языке обычном, если и в беседе с людьми высшими себя, естественно, мы пользуемся и языком не обыденным, а возвышенным», – говорил священномученик Андроник (Никольский).
Существует еще убеждение, что Русский язык – это и есть язык Церкви. Белорусский архимандрит Савва (Мажуко) как пример приводит церковное делопроизводство: «Я не знаю ни одного церковного документа, например, прошения священника на отпуск либо почисления за штат или же распоряжение епископа, которое было бы написано на церковно-славянском языке», – говорит он.
Но одно дело – патриархийная канцелярия, фиксирующая общение людей между собой, а Богослужение – это разговор с Богом.
Также на Русском языке говорят свои проповеди священники, потому что обращаются к пастве, а не к Господу, на Русском языке проходит Исповедь и прочее.
Но перевод службы на Русский язык превратит ее из возвышенного божественного действия чуть ли не в комическое, потому что без унижения всей дивной красоты молитв и песнопений их невозможно будет изложить на Русском языке.
Перевод Богослужения на разговорный язык, помимо того, что станет показателем пренебрежительного отношения к Богу, не обойдется и без соблазна для православных. Ведь благоговейно настроенные верующие не смогут молиться на службе, если звучание слов будет резать им слух и искушать душу. Возможно, что многие даже перестанут ходить в храмы и начнут организовывать свои общины, где священники будут служить на церковно-славянском языке, и это может даже стать причиной нового раскола в Церкви.
Священномученик Андроник (Никольский) говорил, что простое исправление богослужебных книг у многих даже светских благочестивцев, любителей и ценителей православного богослужения, вызвало много тяжких недоумений и смущений в совести. «А что же было бы при переводе богослужения на Русский язык? Это подняло бы всех благочестивцев и особенно простой народ набожный».
Не Бога надо подстараивать под себя, а нам, грешным людям, необходимо понуждать себя в служении Господу Богу нашему.
Сегодня многие изучают английский, немецкий, французский, китайский языки для того, чтобы стать успешными, получить хорошую работу или же подняться вверх по карьерной лестнице. И если так мы стараемся, чтобы устроить свое временное благополучие здесь, на земле, то неужели сложно приложить усилие, чтобы изучить язык Церкви? Ведь от этого зависит будущее, вечное благополучие нашей души.
Верен в малом, верен и в великом (ср.: Лк. 16, 10), а компромиссы в угоду обновленцам и реформаторам недопустимы.
Виктор Кузьмин