ОБРАЗОВАНИЕ = РАСЧЕЛОВЕЧИВАНИЕ?

Что происходит со школой и можно ли с этим бороться?

 

Л. А. Рябиченко

 

 

Людмила Аркадьевна Рябиченко – публицист, аналитик, общественный деятель, руководитель Экспертно-аналитического центра «Veritas», председатель движения «Семья, Любовь, Отечество»; автор многочисленных публикаций на темы: право родителей на жизнь со своими детьми, сохранение суверенитета семьи, защита традиционных культурных и духовно-нравственных ценностей в России, безопасность человека в информационном обществе и др.

 

– Людмила Аркадьевна, хочется обсудить многие вопросы и теряешься в выявлении главного… Но вот, в связи с началом учебного года актуальна тема образования. В первый день занятий одна православная мама девятиклассницы из Москвы прислала мне ошеломляющее фото: мальчик с хвостиком на затылке стоит около огромного сенсорного экрана, заменившего классную доску. Комментарий: «Теперь так выглядит ученик и учебный процесс». Что происходит с современной школой?

– Вы затронули сразу большой пласт проблем, в двух словах о них не расскажешь. Постараюсь сказать о главном. Многие уже знают, что в стране началась цифровизация образования. Министр образования Ольга Васильева в преддверии учебного 2018 года заявила, что у нас будет всероссийская «цифровая школа». В ее рамках в столице запустили «Московскую электронную школу» (МЭШ), которая уже вызвала бурные родительские протесты. Это пилотный проект, и когда его отработают, вся российская образовательная система будет рушиться уже последовательно по регионам.

 

– В чем суть «Московской электронной школы»?

– Проект предварительно не обсуждался ни с родительским, ни с педагогическим сообществами, все происходит по умолчанию: мол, мы сейчас внедряем, а вам потом будет хорошо. При этом преподавателей мотивируют обещаниями доплаты по 10 тысяч рублей в месяц за реализацию этой системы.

За основу МЭШ взята сингапурская модель образования. Это часть проекта глобального образования, разработанного по заказу Всемирного банка в 1984 году. Из него вышли и ЕГЭ, и пресловутая Болонская система, против которой общественность выступает еще с 90-х годов, и «дублинские дескрипторы», и «Глобальные университеты», и рейтинги, и индексы Хирша, и многое другое, уже ставшее нашей печальной реальностью.

Сингапурская модель – образец кастового образования, в котором дети в зависимости от их способностей делятся при поступлении на четыре потока и затем развиваются по своим, никогда более не пересекающимся траекториям, определяющим их социальный статус на всю последующую жизнь. Выход из потоков не предусмотрен, дети оканчивают школу с аттестатами разного уровня и должны поступать в соответствующие разноуровневые вузы.

 

– Кем это продвигается в нашей стране?

– Лобби-группа у этой модели в России весьма мощная. В 2013 году г-н Кудрин пытался внедрить в Сибири проект «Модернизация детского движения Забайкальского края», который предусматривал деление детей на основании портфолио на четыре группы (будущая элита, будущие сельхозработники, будущие производственники и будущий обслуживающий персонал) и обучение их по отдельным программам, составленным строго в соответствии с конечной целью подготовки конкретной касты. Общественности удалось остановить данный проект, но, как мы видим, эта же идея предлагается нам теперь в другой упаковке.

В том же 2013 году генеральный секретарь правления сингапурской компании Educare (Educare International Consultancy Limited), проводник сингапурской модели обучения Майк Тируман при поддержке известной журналистки Тины Канделаки, которой, по слухам, на тот момент обещали место министра образования вместо Фурсенко, в пилотном режиме запустил эту методику в Татарстане.

Тогда же сингапурскую модель пытались ввести в Ижевске, в 2014 году – во Владивостоке, в 2015-м – в Тюмени, в 2016-м – в Омске. А в феврале этого года было подписано соглашение о сотрудничестве с Министерством образования Московской области. В новостройках Москвы уже есть пилотные учреждения – образовательные комплексы, совместные с детскими садами школы, где апробируются программы электронного обучения.  Конкретная информация о них не распространяется, но хвалебные статьи уже есть.

 

– Каковы основные особенности данного проекта?

– Сингапурская модель в корне меняет базовые принципы нашего образовательного процесса – когда учитель преподает, ученики слушают, запоминают, усваивают, устно или письменно отвечают на вопросы, сдают экзамены. В частности, в ее рамках предполагается создать т. н. «перевернутые классы», где привычная иерархия разрушается, и главенствующая роль отводится ученику, который отныне сам добывает знания, сам передает их другим ученикам и больше не нуждается в помощи взрослого. А педагог становится лишь консультантом, навигатором, направляющим или даже просто старшим помощником, но – не «детоводителем».

 

«Теперь так выглядит ученик
и учебный процесс»

 

В чистом виде сингапурская система выглядит как набор англоязычных (это принципиальное требование) команд-«структур» – от 25 до 200 разных словосочетаний, посредством которых ученики, подобно дрессированным собачкам, должны менять свою деятельность во время уроков. Например – команда high five! (дословно «дай пять!»), – учитель выкрикивает, вытягивая руку вверх, чтобы сконцентрировать внимание детей. Получается весьма необычное поведение, к тому же напоминающее нацистское приветствие, что взламывает культурный код общества.

Пространство класса также перестраивается: столы ставятся друг к другу, ученики объединяются вокруг них по 4–6 человек и начинают сами себя «учить» (с первого класса!) и сами опрашивать. Новый материал объясняют друг другу внутри команд, которые формируются спонтанно и в которых дети получают вместо имени номер (!) с соответствующей карточкой.

Предполагается, что в таких классах количество детей должно быть увеличено вдвое, а количество педагогов для экономии зарплаты вдвое уменьшено. Для нерадивых специалистов это – находка: матрица задана, структуры одобрены, команды приняты – знай, отрабатывай себе уроки с любым коллективом, живи – не тужи. Поэтому и группа поддержки в профессиональной среде очень даже может появиться.

В новой системе московского образования кроме МЭШ предусмотрены и такие модули, как «Урбошкола». Дети будут не только выбирать предметы и преподавателей, сами организовывать процесс обучения, уровень, скорость, сроки, но и обучаться в любом месте, не обязательно в школе: хочешь – иди в музей, хочешь – в фитнес-клуб. «Обучение» ребенка будет происходить вне коллектива и школьных границ – «с людьми, разделяющими его взгляды», как сформулировано в одной из методичек; школьный коллектив нивелируется и размывается за ненадобностью.

Министр Васильева уже анонсировала введение в школах системы биометрической идентификации школьников по фотографии, аналогичной той, которую апробировали в мае в Эрмитаже и намерены ввести во всех музеях, театрах, концертных залах – «лицо вместо билета».

Новая модель образования предусматривает в перспективе даже отказ от государственной итоговой аттестации, взамен которой введут цифровую биографию. По сути это все та же система «Контингент», победу над которой общественность недавно отпраздновала, но только под другим именем. Уничтожается личная приватность: система электронного учета прозрачная, двери в классах стеклянные.

Происходит слом традиционной модели классического образования, и под лозунгами технологического прорыва провозглашается всеобщая компьютеризация. Обычные классные доски заменяются электронными, у детей обязательно должны быть планшеты – пока что параллельно с учебниками, но полная отмена книг – вопрос времени.

 

– Какого человека формирует эта система?

– Во-первых, обученного работать только в команде, а значит – воспринимающего реальность некритически. Без иерархии, авторитетов и ценностей. Во-вторых, – идеального пользователя компьютера: именно для этого известный биржевой спекулянт Сорос еще в 90-е годы «облагодетельствовал» многие наши детские сады и школы безплатными компьютерами. Все направлено на создание т. н. «служебного человека», который, как считают в придумавшей это Европе, должен жить лишь для удовлетворения потребностей «хозяина», питаться ГМО-продуктами, размножаться под контролем и по разрешению и не превышать заданный «хозяином» уровень интеллектуального развития.

 

 

Продолжение см. на стр. 7