О высоком назначении народа
в соборной жизни Церкви

 

 

 

В наши дни, к величайшему сожалению, практически предано забвению учение Православной Церкви о деятельном участии народа в жизни церковной. Святой мученик Михаил Новоселов, почетный профессор Московской духовной академии, опираясь на учение великого вселенского учителя и святителя Иоанна Златоуста, пишет: «Святитель Иоанн Златоуст совершенно чужд католического требования верить в Церковь как во „внешнее учреждение“, что было бы полным извращением и разрушением Церкви. При таком понятии о Церкви нет даже веры в Бога, ее заменяет вера в известный социальный церковный строй, в котором активным началом является клир, а пассивным – миряне. Возникает, таким образом, в своем роде „обожествление“ клира: миряне признают за иерархией полномочия Божественной непогрешимости, а последняя требует от первых совершенного подчинения ей в делах религии. Получается нечто психически невозможное. Клир, захватив права непогрешимости, требует от мирян пассивной ему подчиненности, между тем последние не могут ни признать клир непогрешимым, ни подчиниться ему без свободной критики, без самостоятельного искания истины. Раз допущена свобода мнений народа, которой так не любят еретики, то ореол клира снисходит с небесной высоты и обе части Церкви – клир и миряне – становятся равноценными. <…>

Если миряне равноценны с клиром в Теле церковном, как обусловливающие друг другом жизнь церковного организма, то народ, разумеется, должен быть активным, сознательным началом в Церкви. Вселенский учитель считает преступлением со стороны клира мешать проявлению активного воздействия народа на Церковь: „В Церкви нет ни высокомерия начальствующих, ни раболепства подчиненных, а есть власть духовная, которая находит для себя более всего приобретения в том, чтобы принимать больше трудов и заботы о вас, а не в том, чтобы искать больших почестей. В Церкви должно жить, как в одном доме; как составляющие одно тело, – все должны быть расположены друг к другу, поскольку и Крещение одно, и Трапеза одна, и Источник один, и творение одно, и Отец один <...>. Итак, для чего же разделяемся, когда есть столько связей, нас соединяющих? Для чего разрываемся? Вот и опять принуждены оплакать то, о чем многократно я плакал. Слез достойно настоящее наше состояние! Так далеко мы отторглись друг от друга, между тем как надлежало бы изображать собою союз одного Тела. Тогда бы и ‘меньший’ мог приносить пользу большему <...>. Если один не говорит полезного, пусть другой встанет и говорит <...>. Хотя бы он и был меньший, но, если предлагает что­нибудь полезное, – предпочти его мнение, хотя бы он был даже последний – не оставь без внимания <...>. Не будем презирать тех, кто дает нам полезные советы, хотя бы они были из подчиненных, хотя бы из людей низких. Не будем непременно почитать достойным почтения то, что предлагаем сами, но то, что окажется полезным, это пусть и одобряется всеми“.

Выходя из того принципа, что Церковь основывается на вере, а не вера на самом факте Церкви и что авторитет клира зависит не от него самого, а от церковного народа, святитель допускает самое широкое участие мирян в церковной жизни. По мнению Святого Отца, миряне не должны отказываться от помощи клиру в его церковных делах, касаются ли они учительства, управления или богослужения церковного. Простой мирянин не имеет никакого права замкнуться в себе, жить только своею личною жизнью, заботиться о своем лишь индивидуальном спасении <...>.

„Господь хочет, чтобы каждый христианин был для вселенной учителем, закваскою, светом и солию. А что значит свет? Жизнь светлая, не имеющая в себе ничего темного. Свет не себе полезен, равно как и соль и закваска, но приносят пользу другим, – пишет cвятитель, – Не скажи сам себе: ‘Я человек мирской, имею жену и детей, это дело священников, дело монахов’. Ведь самарянин тот не сказал: ‘Где теперь священники? Где теперь фарисеи? Где учители иудейские?’ Нет, он, как будто нашедши самую великую ловитву, так и схватился за добычу. Что может сравниться с этим? Чего не может сделать ни пост, ни лежание на земле, ни всенощные бдения, ни другое что­либо, то делает спасение брата <...>. Искать полезного для общества – вот правило совершеннейшего христианства, вот точное его назначение, вот верх совершенства! Это выражает и апостол словами: ‘Якоже и аз Христу’. Ничем ты не можешь столько подражать Христу, как попечением о ближних; постишься ли ты, спишь ли на земле, изнуряешь ли себя, но если ты не печешься о ближнем, то не делаешь ничего важного и при всем том еще далеко отстоишь от образца“.

Святитель с особенною настойчивостью опровергает все доказательства, приводимые мирянами в пользу своей пассивности в жизни церковной: „Не предоставляйте всего учителям, не возлагайте всего на Предстоятелей; и вы можете назидать друг друга“.

Пастыри Церкви не взяли в свое исключительное „обладание“ верою и разумом церковного стада. „В Церкви, – по мысли святителя Иоанна Златоуста, – должно господствовать свободное исследование истины <...>. В силу этого мирянин имеет такое же право на учительство в Церкви, как и иерархия...“

Поэтому не было для святителя Иоанна Златоуста унижением сказать церковному народу: „Я не отказываюсь слушать вас; я хотел бы, чтобы вы исправляли меня, хотел бы учиться у вас“. Но т. к. уже во время святителя Иоанна Златоуста в клир „вторглись беззаконники и откупщики“, то необходимы были внешние средства познания церковной истины – Священное Писание и Предание Церковное. Клир и миряне стоят в одинаковом отношении к этим источникам христианского ведения, тот и другой для них равно доступен и понятен. „Не ожидай другого учителя, – увещевает святитель свою безпечную паству. – Есть у тебя Слово Божие, – никто не научит тебя так, как оно. Ведь другой учитель иногда многое скрывает – то из тщеславия, то из зависти. Послушайте, прошу вас, все, привязанные к сей жизни, приобретайте книги – врачевство души...“

Вследствие неимения наставника, способного разъяснить недоумения, мирянину должно самому напрягать свой ум к познанию истины и просить откровения у Бога. Нельзя мирянину рассчитывать на готовое христианское мировоззрение, влагаемое ему священником. Мирянин должен сам его выработать при помощи тщательного изучения Священного Писания, этой „великой защиты от грехов, ереси и развратной жизни“.

Народ церковный не имеет права безсознательно принимать учения, хотя бы последнее преподавалось людьми, принадлежащими к церковной иерархии. Иначе получается вера в авторитет лиц, проповедующих известное учение, а не самое содержание учения. Церковная жизнь при таком положении дел, естественно, замирает. Народ со своей стороны не вносит никакого приращения к церковному телу, а клир, замкнутый в себе, не живет соками церковного Тела и отпадает от него, как засохшая ветвь от древа живого.

Святитель особенно энергично восстает против пассивности народа в доктринальной стороне христианства и приветствует деятельное участие его в хранении и защите истинного учения церковного. Ведь клирики тоже люди со слабостями и немощами, следовательно, нельзя признавать их непогрешимыми и с детскою доверчивостью принимать их учение как Небесное откровение.

„Я пришел радоваться вашим добродетелям, – говорит святитель, – я слышал, как вы боролись с еретиками и укоряли их в неправильном совершении Крещения. Напрасно ли я говорил, что чистая жена в отсутствии мужа отвергает прелюбодеев, в отсутствии пастыря прогоняет волков, что без кормчего ловцы спасли корабль, без вождя воины одержали победу, без учителя ученики сделали успехи, без отца сыновья укрепились. И вот везде зеленеют колосья: столько овец, и нигде – волка; столько колосьев, и нигде – терний, столько винограда, и нигде – лисицы! Хищные звери потонули, и волки разбежались. Кто прогнал их? Не я, пастырь, но вы, овцы. О, доблесть овец! В отсутствии пастыря они прогнали волков“.

Так восторженно приветствует святитель свою паству за то, что она не посмотрела на высокое достоинство иерархов, проповедающих еретические заблуждения и производящих нестроения в Церкви; не пошла слепо за ними, отождествляя проповедника с его учением, но критически отнеслась к его возбуждающим речам».

И в наши дни Господь нередко открывает простым верующим сердцам то, чего не могут понять рассудком люди, имеющие дипломы ученых богословов. Умудренный опытом живого богообщения духоносный святитель Игнатий (Брянчанинов) писал: «Сбывается слово Христово: в последние времена обрящет ли Сын Божий веру на земле? Науки есть, Академии есть, есть кандидаты, магистры, доктора богословия (право – смех, да и только); эти степени даются людям <...>. Случись с этим „богословом“ какая напасть – и оказывается, что у него даже веры нет, не только богословия. Я встречал таких – доктор богословия, а сомневается, был ли на земле Христос, не выдумка ли это <...>, подобная мифологической! Какого света ожидать от этой тьмы?!»

Пример: сегодня стало совершенно очевидно, что участие православных христиан в построении всемирной тирании или электронного концлагеря – это прямой путь к вечной погибели, ибо влечет за собой принятие духа антихриста. Получая цифровое имя, человек добровольно отдает власть над собою новому хозяину (а ведь понятно же, кто будет управлять глобальной киберсистемой!): Неужели вы не знаете, что, кому вы отдаете себя в рабы для послушания, того вы и рабы (Рим. 6, 16).

Окончание см. на стр. 15