«Божия воля – покоряемся ей»

26 февраля / 10 марта – память сщмч. Иоанна (Пашина),
еп. Рыльского

 

Сщмч. Иоанн в сане пресвитера

 

 

Священномученик Иоанн (в миру Иван Дмитриевич Пашин) родился 8 мая 1881 года в городе Петрикове Мозырского уезда Минской губернии в семье священника. Отец его скончался, когда мальчику было всего три года, и родителя Ване заменил дед, протоиерей Василий, которому, по­видимому, он и обязан добрым воспитанием.

В 1890 году Ивана за казенный счет определили в Слуцкое духовное училище, после окончания которого в 1895 году, также за счет казны он поступил в Минскую духовную семинарию. В 1901 году уже образованный юноша обвенчался с девицей Антониной и, став священником, был направлен в церковь села Князь­Озеро Мозырского уезда (теперь это д. Красное Озеро Солигорского р­на). В феврале 1903 года отца Иоанна перевели к храму в Скрыгалово того же уезда. Здесь он в первую очередь завершил дело, начатое дедом – достроил часовню в память священномученика Макария, митрополита Киевского, убитого татарами в здешних окрестностях в 1497 году. Стараниями батюшки появилось и Свято­Макарьевское братство, затем женская школа.

В 1909 году священник стал настоятелем храма святого великомученика и Победоносца Георгия в селе Прилепы Минского уезда. Т. к. прихожане плохо знали молитвы и основы Православной веры, то при церкви отец Иоанн организовал распространение молитвословов и книг духовного содержания. На территории прихода его попечительством работало пять церковно­приходских школ, за что в 1913 году священномученика наградили Библией от Священного Синода. При храме также действовало Прилепское общество трезвости, которое, увеличиваясь с каждым годом, переросло в братство со своими уставом, гимном и знаменем­хоругвью.

В 1915 году священника постигло горе: в возрасте 32 лет скончалась его супруга Антонина Васильевна, и он остался с двумя детьми 8 и 13 лет.

В июле 1916 года отец Иоанн подал прошение о принятии его в Петроградскую духовную академию, на первый курс которой он и был зачислен 17 августа. В документе, выданном ему епископом Минским Митрофаном (Краснопольским), отец Иоанн характеризовался как принадлежащий «к лучшей части духовенства. Состоя настоятелем прихода, расположенного среди католического населения, он тесно сплотил около православного храма свою паству. Своей воодушевленной проповедью создал в приходе движение трезвости…»

В 1917 году в России произошла безбожная революция, все духовные образовательные учреждения были закрыты, и отец Иоанн вернулся служить в Георгиевский прилепинский храм. В 1921­м церковь посетил Преосвященный Мелхиседек, епископ Минский, объезжавший приходы епархии. Оценив по достоинству труды отца Иоанна, Владыка возвел 42­летнего священника в сан епископа.

Первое время Преосвященный Иоанн жил в Мозыре, а затем обосновался на своей родине в Петрикове. Люди запомнили его высоким русоволосым человеком с голубыми глазами. Он любил Бога и ближних, был добрым, заботливым, в свободное время пел на клиросе. Однажды во время пения местный житель выстрелил в него, но певчая Антонина закрыла епископа собой, получив ранение.

Приступив к исполнению архипастырских обязанностей, священномученик взял себе за правило частое посещение храмов вверенного ему викариатства. У себя дома в Петрикове Владыка устроил нечто вроде церковно­приходской школы. В определенные дни к нему приходили дети из соседних деревень, и он разучивал с ними церковные песнопения. Последнее обстоятельство вызывало особое негодование у безбожных властей.

В 1926 году епископа арестовали. 26 марта приговором Особого Совещания при Коллегии ОГПУ владыка Иоанн был лишен права проживания в крупных городах страны и выслан из Петрикова.

Из воспоминаний окружавших его тогда людей известно, что в Великий Четверг 1926 года епископ Иоанн совершил последнюю перед арестом Божественную Литургию в родном городе. Закончив службу и испросив прощения у прихожан, он сошел с амвона и, повинуясь представителям власти, покинул собор. Люди следовали за епископом до пристани, а затем долго шли в холодной воде за баржей, увозившей Владыку.

Но и в ссылке епископ не терял связи со своей паствой. Он поселился в городе Лоеве Гомельского округа, где, по выражению безбожников, «вновь развернул антисоветскую работу, выразившуюся в нелегальном управлении епархией...» Тогда Особое Совещание ОГПУ от 18 сентября 1926 года постановило отправить его в Зырянский край.

После трехлетнего пребывания на Севере в августе 1929­го владыка Иоанн был переведен на т. н. «вольное поселение» в город Рыльск Курской области, где стал епископом Рыльским, викарием Курской епархии.

Второй раз священномученика арестовали 28 сентября 1932 года, обвинив в принадлежности к никогда не существовавшей организации под названием «Ревнители Церкви». По версии следователей владыка Иоанн будто бы возглавлял рыльское объединение этой структуры. По делу о «Ревнителях Церкви» лишили свободы 413 человек, в том числе трех епископов, 127 священников и диаконов, 106 монахов и монахинь, 70 крестьян, 11 бывших дворян и других лиц. В своих показаниях владыка Иоанн (Пашин) никого не оговорил и виновным себя ни в чем не признал. 7 декабря 1932 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило епископа к десяти годам заключения в концлагерь.

Из письма священномученика Иоанна: «А теперь уж стар, пятьдесят пять лет, и больно измочалился. И мне уже в марте исполняется десять лет разного рода уз, а в лагерях уже три с половиной года. В Рыльске я отсидел срок и со дня на день ожидал получить вольную, а вместо этого экстренно взяли в Курск, далее в Воронеж, где отсидел месяца два в изоляторе – в одиночке, и месяца четыре в домзаке. В последнем условия были ужаснейшие, от тесноты и ног некуда было протянуть, и месяца два с половиной голодал…. За дня три до Святой Пасхи прибыли в Темниковский лагерь. И сразу на работу – убирать и жечь сучья в лесу. Но поработал я только недели две, а затем заболел сыпняком. Отвезли в центральный госпиталь. Думал, не выживу: ведь сердце слабое, но Господь сохранил еще на покаяние. Месяца полтора лежал, а затем последовательно побывал на трех лагерных пунктах в течение года, и хотя сразу был зачислен в инвалиды, но по воле и неволе работал всякого рода работку (до 30 видов), но больше на заготовке дров. Месяца два эту работу мы исполняли маленькой бригадой: три епископа и протоиерей. Епископы: знакомый Вам владыка Николай Орловский, Кирилл Пензенский и я, грешный. Интересно было глядеть на нас: как мы по пояс в снегу искали валежник, пилили его, рубили, а то спиливали сухие деревья и с пня.

В мае 1934 года очутились в Сарове, где и пробыли год. Счастье было каждый день быть на могилке преподобного Серафима, наслаждаться видом святых храмов и священных изображений на них. Снаружи святые храмы остались без изменений, и так приятно было ходить в монастырской ограде, переносясь мыслию в прошлое, и чувствовать облагоуханный молитвой воздух. Работали месяца три в канцелярии, а затем в августе, по дикой клевете обвиненные в присвоении чужих вещей (один человек добрый посещал нас и внезапно умер, оставив у нас вещи), мы четверо попали в изолятор на полгода. Опять начались физические работы, и часто очень тяжелые, – например, месяца два катали так называемые баланы, т. е. бревна, опять пилили дрова, собирали и жгли сучья. Господь укреплял. Не ласковы там были к нам, даже зачетов лишали „за исполнение религиозных обрядов“.

В мае 1935 года перегнали нас пешком верст за двенадцать на Протяжную – это тоже пункт Сарлага. Здесь работали с месяц на лесном складе по уборке и в лесу, а затем заболели все мы малярией… Хинина не было, лечили уколами. Больше месяца болел, пока не отправили в Алатырскую колонию. Что нам, не оправившимся от малярии, стоил этот переезд, можете представить. Эта колония расположена в верстах тридцати от города Алатыря. Из Алатыря к нам (все время лесом) идет ветка, но поезд ходит очень редко, так что приезжающие на свидание верст двадцать большей частью идут пешком. Здесь уж мы не работаем: нет подходящей работы, да и приустали, признаться, и здоровьем слабеньки стали. Здесь место разгрузки, отпуска домой, но мимо нас проходят сотни, чуть не тысячи людей, а нас забывают, обходят. Божия воля, покоряемся ей. Если иметь помощь со стороны, то жить кое­как можно. С этой помощью у меня часто бывает заминка. Родные как­то забывают меня (Божие мне это испытание!), а родные по духу не всегда имеют, чем помочь мне… Вот Вам краткая повесть о последних годах моего странствования».

Из Ветлужских лагерей Владыку отправили в Ухтпечлаг в город Чибью Коми области, куда он прибыл 9 мая 1937 года. За время заключения и особенно этапов он долго не получал ни посылок, ни писем. Его одежда пришла в совершенную ветхость, ботинки рассыпались, так что на новом месте в лагере он ходил уже в лаптях.

В начале лета того же года епископа направили на работы по озеленению парка культуры и отдыха в Чибью. 31 октября техник парка и комендант стадиона и парка, оба заключенные, увидели три креста, прибитые к стволам деревьев, о чем тут же сообщили оперуполномоченному Ухтпечлага НКВД. Обнаружили кресты и на здании, выходящем на стадион, и на одной из трибун. Лагерная администрация решила придать этому инциденту статус преступления против государства. Подозрение пало на заключенного священника, но тот виновным себя не признал, сказав, что крестов не вешал, да и к тому же что кресты эти, которые ему показали, католические.

Тогда допрошенные техник и комендант показали, что, когда священник жил в землянке при парке, его посещал епископ Иоанн (Пашин), и они полагают, что те вместе развесили кресты. Этих сомнительных слов оказалось достаточно, чтобы арестовать Владыку.

5 января 1938 года тройка НКВД приговорила епископа к расстрелу. Епископ Иоанн был расстрелян 11 марта в городе Чибью и погребен в безвестной могиле. В 1994 году владыку реабилитировали. В августе 2000 года Собором Русской Православной Церкви священномученик был причислен к лику святых.

 

Подготовила Ксения МИРОНОВА

 

По книге игумена Дамаскина
(ОРЛОВСКОГО) «Жития
новомучеников и исповедников
Российских ХХ века. Февраль».
Тверь, 2005. С. 437–451.