Есть надежда на Воскресение Руси
Беседа с преподавателем воскресной школы
Дарьей Александровной Никольской
Ныне в нашем обществе насаждаются не свойственные Евангельскому духу и не традиционные для русского человека «идеалы» или, скорее, идолы наживы, себялюбия, своекорыстия, распущенности, безответственности – в соответствии со слоганом «бери от жизни все». Однако из отдельных ситуаций, в которых русские люди проявляют свои лучшие качества (например, чуткость к чужой беде) нельзя не увидеть, что все это чуждое, наносное, словно прилипшая грязь, которая, хочется верить, скоро отпадет, и русский народ вразумится, очистится через покаяние, духовно воспрянет.
Сегодня очень важно как можно чаще обращаться к родной истории, памяти наших предков, не забывать о том, как они жили, к чему стремились, во что верили, что любили, чтобы, видя все происходящее, укрепиться и не падать духом. И тогда даже в нашем поколении, покалеченном внутренне, душевно и духовно, часто изуродованном и внешне (через насильно прививаемую моду в одежде, в быту) как в сильно-сильно запыленном зеркале мы все же увидим отражение той красоты, которой всегда сияли Святая Русь и ее сыны.
Предлагаем вниманию читателей беседу с преподавателем воскресной школы Дарьей Александровной Никольской, по мере своих сил старающейся через исторические беседы прививать своим ученикам, среди которых – не только дети, любовь к Родине.
– Дарья Александровна, расскажите, пожалуйста, о том, каким был уклад жизни наших предков: их идеалы, будни и праздники, какие-то общие черты, свойственные русскому человеку, скажем, в ХVI–XVII веках?
– В отличие от современной молодежи, к великому сожалению, избирающей своими идеалами поп- и рок певцов, политиков, актеров, людей страстных, порочных, образцом для наших предков на протяжении многих-многих веков, собственно, до самой революции, оставался монах – подвижник, всецело посвятивший себя Богу. Поэтому монастырский устав и определял всю жизнь русских. Отличие мирян, то есть простых православных верующих, таких, как мы с вами, состояло лишь в том, что они могли вступать в брак и заниматься мирскими делами (например, торговлей), во всем же остальном наши предки старались подражать монахам.
Перед смертью они нередко принимали монашеский постриг. Так поступали не только старики, но и юноши, молодые девицы, завещая все свое имущество монастырям и церквам. «Творец даровал русским Царство, которого они достойны за то, что все заботы их – духовные, а не телесные». Вот какие замечательные слова! Их автор – живший в XVII веке Павел Алеппский, сын Антиохийского Патриарха Макария; он много путешествовал и оставивил интересные записки о России, Молдавии и Валахии (современной Румынии). Так вот, Павел Алеппский утверждает, что монастырский уклад жизни не был чем-то насаждаемым извне, а, наоборот, вытекал из внутренней, сердечной потребности нашего народа. Внешняя строгость была проявлением сосредоточенности на внутренней, «невидимой» брани, стремлении очистить себя от всякой нечистоты для единения с Богом. Поэтому и в рамках строгого уклада жизни русские люди всегда чувствовали себя естественно, свободно и просто.
– Да уж… А некоторым нашим современникам почему-то не по душе, что при православных монастырях в России действуют детские приюты. Говорят, что, мол, зачем насиловать молодое поколение, воспитывать в строгости, не все же хотят потом стать монахами…
– Такую точку зрения могут иметь только совершенно чуждые нашей истории, неверующие люди. Такие обычно смотрят на монашескую, да и вообще на жизнь христианина – ведь мы уже сказали, что и наша с вами жизнь не должна особенно отличаться от монашеской, т.к. Евангелие для всех одно, одни правила благочестия, – как на что-то мрачное, совершенно безрадостное. Только кислые щи да каша с постным маслом, черные тряпки да поклоны, думают они. Но это совсем не верно. В описаниях праздников наших глубоко верующих, строгих предков, настоящих ортодоксов, оставленных их современниками, подчеркнуты необыкновенная жизнерадостность и оптимизм, даже веселость. Так, того же путешественника Павла Алеппского удивил острый природный ум, духовная образованность, гостеприимство и радушие русских людей.
– Мне кажется, хлебосольность у нас в крови… Бабушка мне рассказывала, как раньше дружно жили люди в деревнях. Например, семья моей бабушки была самая простая, крестьянская, по всем меркам, конечно, бедная. Но их соседи были еще беднее. И вот когда мама бабушки варила похлебку на мясном бульоне, она наливала специальный котелок, давала кому-нибудь из детей и говорила: «Несите Тимохиным (соседям), они беднее нас, у них всегда щи постные». А когда в деревне кто-то строил дом, то собиралась вся округа – всем миром помогали друг другу люди, причем совершенно безкорыстно, трудились да самого вечера. Хозяйка только готовила обед на всех…
– Да, так оно и было. Но и сегодня, хотя и много нехороших примеров вокруг, но если приглядеться – все эти добрые качества остаются в людях. Недавно мои дети с внуками поехали в гости к своим друзьям – нужно было преодолеть несколько сот километров на машине. А она возьми да и сломайся на полпути в какой-то глухой деревне, где всего и есть пять-десять домов. Сын стал пытаться починить, а уже темнело, дети маленькие, на улице дождь… И тут вышел из деревенского дома какой-то паренек лет 25-ти и начал помогать. Сам весь неопрятный, неказистый, речь такая... почти жаргонная, дымит папиросами… Но ведь несколько часов на холоде и дожде самоотверженно помогал незнакомым людям, притащил свои инструменты, копался-копался в машине… Вышла и его жена – на вид тоже современная девушка – с голым пупком, крашеными волосами… Но так ласково посмотрела на мою невестку, на детишек, позвала их в дом, накормила… Вот, пожалуйста, Вам случай. И когда такое происходит, смотришь и видишь, что душа-то у русских людей все равно добрая, мягкая, сострадательная, отзывчивая…
– А как наши предки относились к иноземным гостям, иноверцам?
– А вот здесь при всей свойственной русскому народу широте души отношение было достаточно сдержанное. Это объяснялось тем, что предки с большой ревностью оберегали духовный строй жизни, бдительно ограждали себя от чуждых влияний. Даже православных священнослужителей и монахов из-за рубежа на Руси принимали только как спутников какого-либо архиерея и вели за ними строгое наблюдение, желая убедиться в подлинности их православности: упражняются ли они непрестанно в смирении, посте, молитве или безчинствуют и ленятся. По некоторым источникам очевидно: «московитяне запрещают людям иноземной веры входить в свои церкви…» (см. «Путешествие в Московию» австрийского дипломата барона А. Мейерберга).
– А часто в то время в России были случаи крещения в Православие иноверцев?
– Конкретной статистикой я не располагаю, но мне думается, что нередко. Иноверные гости, конечно не могли не замечать благочестия русских, благолепия наших храмов и обителей, да и чудеса Божии часто их вразумляли… Но и тут все было строго. Предварительно желавших принять Православие 40 дней содержали в каком-либо монастыре, обучали истинам веры и только потом крестили. После этого их принимали в общение с большой любовью и уже не отличали от своих. «В деле веры русские держат себя весьма далеко от иностранцев, – замечал П. Алеппский. Он же запомнил, как Патриарх Никон, «в высшей степени ненавидящий еретиков», выселил франков, шведов и англичан за пределы Москвы, так как однажды франки, пришедшие смотреть крестный ход, «не сняли шапок и не поклонились иконам и крестам».
– Да, какие же наши предки были благочестивые! Они, наверное, имели страх Божий и боялись греха...
– Не то слово! Ведь грех – это смерть души! Ежеминутное ощущение присутствия Божия позволяло им жить в гармонии с Творцом и ближними...
– Если бы наши предки на несколько минут переместились в современную жизнь и увидели все это безобразие: рекламные щиты, кричащие обложки газет и журналов, даже школьных тетрадей, телевидение, то они бы, наверное, сказали: «Началось массовое беснование...»
– Поняла вашу мысль. Возвращаемся в XVI век: «У всякого в доме имеется безчисленное множество икон, украшенных драгоценностями <…>, ибо любовь их к иконам и вера весьма велики. Они зажигают перед каждой иконой по свечке утром и вечером; знатные же люди зажигают особые светильники <…>; русские привыкли молиться непременно перед иконой, устремив на нее взор, то есть действительно преклоняться перед ней» (см. записки П. Алеппского). Они отличались такой любовью к иконам, что не смотрели «на красоту изображения», а глубоко почитали любую икону, даже если это было простое изображение на бумаге. Известно также, что кроме образов святых, во всей Московии нельзя было видеть никаких других изображений!
– Дарья Александровна, а что же делать нам? Ведь так трудно в современных условиях, в больших городах, когда вокруг столько соблазнов, сохранять живой огонек веры и нелицемерное благочестие…
– А знаете, что говорил по этому поводу приснопамятный владыка Иоанн (Снычев), 15-летие со дня кончины которого мы будем отмечать совсем скоро? – «Не ропщите на рекламу благ сегодня. Это искушение для живущих, равное по своей злой мощи тому, что претерпевали мученики-первохристиане. Если мы будем это понимать, то, не теряя своего православного лица, достойно перенесем все искушения благами настоящего времени и уподобимся древним мученикам за веру Христову». А в целом – благочестие всегда от веры. И сегодня многие люди тянутся к Православию, приходят в храмы, стараются измениться к лучшему. Так что все слава Богу, унывать не стоит.
– Значит, есть надежда на Воскресение Руси?
– А как же! Вот Вам в заключение небольшое стихотворение, написанное в 1985 году священником Алексием Царенковым:
Святая Русь
Христос Спаситель над Москвою
Благословляющий стоит.
Лампада яркая мольбою
Пред Богоматерью горит.
И в каждом граде, каждой веси –
Святая Русь, Господень Крест!
И из Дивеева я слышу
Ивана гулкий благовест.
За Русь игуменью бросали
Под Алапаевском враспыл.
За Русь молился со слезами
На камне старец Серафим...
Беседовала Серафима Смолина |