Экономика в свете веры

 

 

 

 

Читателям «ПК» уже знаком Валентин Юрьевич Катасонов – доктор экономических наук, профессор кафедры международных финансов МГИМО. Мы беседовали с ним об идеале христианской экономики и проблеме экономического кризиса в России (см.: №№ 3 (171) и 4 (172)). Недавно у Валентина Юрьевича вышла новая книга «Православное понимание экономики» – сборник его работ, рассматривающих экономику с позиций христианского мировоззрения. Предлагаем к прочтению ряд интересных рассуждений автора, прозвучавших на презентации издания 2 октября с. г. в Русском экономическом обществе им. С. Ф. Шарапова.

 

РАЗОБЛАЧАЯ ЛЖЕНАУКУ

 

В 1991 году я защитил докторскую, мне исполнился 41 год, и я честно сказал себе, что наконец-то смогу заняться выяснением того, что же это такое – экономическая наука. Помню, как еще во время учебы в вузе нам, студентам, говорили, что атрибут любой науки – это наличие законов. Если нет законов, то это не наука, а просто рассуждения о чем-то. Я изучал политэкономию, поэтому знал, что есть закон стоимости, закон спроса и предложения, закон денежного обращения, закон возвышения потребностей, а также основной экономический закон капитализма и основной экономический закон социализма… Но когда после защиты докторской я стал глубже погружаться в изучение этих вопросов, то невольно пришел к пониманию, что многие эти законы – откровенно смешны; что они и не законы вовсе, такие «законы» можно в большом количестве открывать самому, исходя из обычного здравого смысла. Например, закон, согласно которому солнце утром восходит на востоке, а вечером садится на западе… Тот же закон стоимости – это всего лишь некая устойчивая причинно-следственная связь, которая, кстати, даже не настолько устойчива, чтобы существовать везде и всегда. Невольно напрашивался вывод: если никаких законов нет, то что тогда остается от экономической науки?

В итоге еще лет через пять я пришел к окончательному выводу, что никакой экономической науки не существует. Но если это так, то почему и по сей день эта дисциплина имеет научный статус? Следующие пять лет я размышлял, кому же выгодна такая ситуация. И лишь после 60-ти лет нашел серьезные книги, прочитав которые, понял, что не изобрел велосипед и не открыл Америку. О подобном говорили многие наши Русские мыслители.

Вот, например, Василий Кокарев, о котором, кстати, у меня недавно вышла книга. Он прослушал лекции по политэкономии в Московском государственном университете и пришел к выводу, что это не только безполезное, но еще и вредное времяпрепровождение, разрушающее сознание Русского человека. Именно читая Кокарева, понимаешь, кому было выгодно это разрушение.

Или Владимир Соловьев – мыслитель, определивший вектор развития Русской философской мысли на десятилетия и имевший множество учеников и подражателей. Я, конечно, отношусь к его наследию несколько критично, нахожу в его идеях много еретического  (например, ересь софианства). Но сильные стороны Соловьева были мало кем замечены – например, его работа «Оправдание добра», где 16-я глава как раз посвящена экономике. В ней автор четко показывает, что экономика – лженаука.

Мне было легко и радостно читать эти труды, я находил в них подтверждение своим «крамольным» выводам, после чего стал говорить об этом уверенно, опираясь на работы Русских мыслителей.

 

СИЛА СЛОВА

 

Против России продолжается война. Раньше она называлась холодной, теперь именуется гибридной, и в ее арсенале информационные методы – на первом месте, где подмена слов и понятий – основной инструмент. Потому что слово – не просто инструмент коммуникации, как нас учили 50 лет назад на лекциях по философии – нет, слово – это инструмент мышления. И Русские люди имели мощь духовную и государственную благодаря тому, что опирались на евангельское слово, дошедшее до них через Кирилла и Мефодия, через церковно-славянский язык, который потом перешел в язык светский. Но мы постепенно стали это богатство терять, добровольно отказываться от него. Я, кстати, предлагал филологам: займитесь анализом того сегмента, где изучают экономику, финансы, бизнес – там практически ни одного Русского слова не осталось. А если формально и остались Русские слова в обиходе, то они уже не отражают реалий нынешнего времени.

Происходит перезагрузка сознания. Люди тянутся к блестящим игрушкам под названиями «экономика», «финансы», «менеджмент», глотают большие дозы этого яда и утрачивают способность рассуждать логически. Тратят время на изучение финансовых инструментов, но теряют возможность постижения мира в целом. А человека, лишенного цельной картины мира, легко обвести вокруг пальца.

Вот, скажем, многие экономисты-патриоты любят словосочетание «экономический рост». А это выражение, кстати, однокоренное со словом «ростовщичество». И – ровно ничего не значит. Сущая безсмыслица. Об этом, кстати, говорят и многие западные экономисты. Тот же Майкл Хадсон – интереснейший автор, которого в России практически не знают. Ни одна его книга на Русский язык не переведена! Я давно заметил эту закономерность: если обнаруживаешь нового самостоятельно мыслящего английского или американского автора, то можно не сомневаться – не отыщешь ни одной его переведенной книги и иногда даже статьи.

Единственным исключением, автором, которому удалось «прорваться» в Россию, стал Джон Перкинс с его «Историей экономического убийцы». Он прямо называет ту модель экономики, которую марксисты именует капитализмом, а мы, православные исследователи, каинистской цивилизацией, – «экономикой смерти». И рассказывает о том, как консультанты МВФ приезжают в страны «периферийного капитализма» и начинают «свистеть» тамошнему руководству о необходимости экономического роста. А зачем? Для чего? На деле, будучи «экономическим убийцей», Перкинс навязывал этим странам кредиты, которые им были не нужны. Если первые лица государств пытались отказываться, им аккуратно напоминали о том, что происходило с руководителями, которые уклонялись от мейнстрима (основного течения, в данном случае, добровольно-принудительного кредитования, – примеч. ред.). Первым стал иранский премьер-министр Моссадык, которого лишили власти в результате переворота, организованного спецслужбами. Когда не срабатывал «первый эшелон», в дело вступали те самые спецслужбы, которые Перкинс называет «шакалами». А если не получалось и у них, следовала военная агрессия.

Зато у тех, которые соглашались, формально наблюдались неплохие показатели «экономического роста», измеряемые ростом ВВП, но – кому в итоге доставался этот прирост? Прежде всего транснациональным компаниям, выводившим полученные проценты «роста» в офшоры (территории c особыми условиями ведения бизнеса: низкими или нулевыми налогами, возможностью скрыть настоящих владельцев бизнеса, – примеч. ред.). Разумеется, в некоторых странах какие-то крохи перепадали и «местным», и хватало, например, на реконструкцию центральных улиц столичных городов, – но стоило отойти немного в сторону от этого благоустройства, и можно было лицезреть все ту же нищету, трущобы. И опять же, какой ценой доставался этот пресловутый прирост? Истощением природных ресурсов, загрязнением окружающей среды.

Зададим вопрос – кому он нужен, кому выгоден? Он выгоден ростовщикам. Вот, я недавно вел занятие у третьекурсников, которые в прошлом году сдали предмет «Деньги, кредит, банки» (ДКБ), и задал им элементарный вопрос: «Что такое процент и почему нужен экономический рост для производства этого процента»? Не могут ответить. Интересуюсь: «Вы денежный мультипликатор изучали»? Изучали, отвечают, но ответить на вопрос все равно не могут. Говорю им, что денежный мультипликатор – это делание денег из воздуха, махинации в особо крупных размерах. Они смотрят на меня непонимающе… Целый год изучали курс ДКБ! Там четвертая часть учебника посвящена денежному мультипликатору. Покрывать кредитные обязательства или, по-русски говоря, отдавать долги приходится за счет добавочного продукта, который создается экономическим ростом, и неважно, что это за добавочный продукт – торговля оружием, порножурналами, даже наркотиками, в тех странах, где их оборот легален… Т. е. экономический рост любой ценой!

 

О НЕДОСТИЖИМОСТИ ИДЕАЛА,
К КОТОРОМУ ОБЯЗАТЕЛЬНО
СЛЕДУЕТ СТРЕМИТЬСЯ

 

Возникает резонный вопрос: существовала ли в истории человечества православная экономика? Можем ли мы показать на карте мира страну, где функционировала бы такая идеальная система в законченном виде? Нет, не можем. Даже в той нашей прежней России, которую мы называем Святой Русью, подобной совершенной модели не было. И мы должны понимать, что первые люди были изгнаны в земную юдоль в результате грехопадения, и потому рассчитывать, что здесь, в нашей реальности возможно построить подобие рая – это страшный грех. Максимум, что мы можем сделать – это, как говорили Святые Отцы, не допустить ада на земле.

Но Господь же говорил, что «Царствие Божие внутри вас есть». Что это за Царство такое, где? С границами, правителем, управленческим аппаратом? Нет, конечно. Но элементы модели православной экономики мы видим в реальной жизни. Например, семья. Это же хозяйственная ячейка, живущая по определенным экономическим принципам. Там нет товарно-денежных отношений, действует принцип, согласно которому справедливость важна, но выше – милосердие, а выше милосердия – любовь. Можно также пояснить сущность модели православной экономики на примере монастырей – мини-социумов, где исполняется принцип, что блаженнее давать, чем брать, и любовь превыше всего.

Конечно, закон стоимости и закон денежного обращения – наши земные реалии, но Россия до поры не знала политической экономии, экономических теорий, однако строилась, созидалась, росла – потому что жила по законам Божиим.

Никаких других законов в сфере экономики кроме Божиих заповедей быть не может. А мы все думаем, как усовершенствовать денежно-кредитные отношения, или полагаем, что если сменить Эльвиру Набиуллину на Иванова или Петрова, то все изменится. Нет, ничего не изменится.

Лечение нужно начинать с первопричины.

 

По материалам сайта
Русского экономического общества
 им. С. Ф. Шарапова (http://reosh.ru)
(с сокращениями и незначительной литературной правкой)