Образование для добродетели

 

«Император Александр II в детстве»
Худ. Д. ДОУ

 

Постоянной заботой Императора Николая [I] было дать наследнику своего престола воспитание, вполне соответствующее его высокому призванию. Тотчас по воцарении он избрал ему и наставника – В.А. Жуковского.

Поэт всей душой отдался порученному ему великому делу. Плодом усиленных трудов и глубоких размышлений Жуковского был составленный им к осени 1826 года и тогда же отправленный на утверждение Государя в Петербург «План учения». Доклад этот представляет выработанную до мельчайших подробностей программу нравственного воспитания и умственного развития вверенного поэту царственного питомца.

Целью воспитания вообще и учения в особенности Жуковский провозглашает образование для добродетели. Воспитание достигает этой цели развитием прирожденных добрых качеств, образованием из них характера нравственного, предохранением от зла, искоренением дурных побуждений и наклонностей; учение образует для добродетели, знакомя питомца с тем, что окружает его, с тем, что он есть, с тем, чем он должен быть как существо нравственное, с тем, для чего он предназначен как существо безсмертное. Сообразно этим началам учение подразделяется на три периода: отрочества, от восьми до тринадцати лет, – учение приготовительное; юности, от тринадцати до восемнадцати, – учение подробное; первых лет молодости, от восемнадцати до двадцати лет, – учение применительное.

Жуковский тщательно распределил по часам занятия в учебные и неучебные дни, разумея под последними дни воскресные и праздничные, дни рождения и именин Государя, двух Императриц и самого наследника, первые четыре дня Пасхи и Святки, от Рождества до Нового года. Сверх того ежегодно полагались летние вакации (каникулы, – примеч. ред.), с половины июня до 1 августа. По предначертанию наставника вакационное время имело быть посвящено практическому изучению военного искусства.

Собственный взгляд на военное образование Александра Николаевича Жуковский изложил подробно в «Плане учения», повергнутом им на воззрение самого Государя. <…>

Ничто не ускользает от внимания бдительного наставника. Он тщательно перечисляет все нужные учебные пособия: книги, карты, эстампы; распространяется о расположении учебной комнаты, особой горницы для игр и гимнастических упражнений, мастерской для ручных работ.
Жуковский восстает против частых переездов из места в место и требует, чтобы наследнику назначено было одно постоянное местопребывание – зимою в Петербурге, летом – в одном из загородных дворцов; чтобы прогулки его соединялись с наставительною целью, будучи посвящаемы осмотру общественных заведений, зданий, кабинетов, мануфактур и проч.; чтобы производились экзамены ежемесячные и полугодовые, первые в присутствии Императрицы, вторые – самого Государя. Подробно излагает он свой взгляд на награды и наказания: одобрение Императора – величайшая награда, неодобрение – самое тяжкое наказание Великому Князю, для которого мысль об отце должна быть «его тайною совестью». Поэтому наставник убеждает Государя не хвалить сына за прилежание, награждая его ласковым с ним обращением, а удовольствие изъявляя лишь в немногих выдающихся случаях; так же точно – не выражать неодобрения за мелкие проступки, ибо испытать гнев отца должно быть для наследника случаем, «единственным в жизни». Жуковский желал, чтобы самые подарки, делаемые Великому Князю, согласовались с «Планом учения», ибо, «имея много безполезного, становишься равнодушным к полезному».

Главной наукой наследника престола, «сокровищницей царского просвещения» называет Жуковский историю, наставляющую опытами прошедшего, ими объясняющую настоящее, предсказывающую будущее, знакомящую Государя с нуждами его страны и его века. Освященная религией, история воспламенит в нем любовь к великому, стремление к благотворной славе, уважение к человечеству; она дает ему высокое понятие о его силе; из нее извлечет он правила деятельности царской: «Верь, что власть Царя происходит от Бога! Уважай закон и научи уважать его своим примером; закон, пренебрегаемый Царем, не будет храним и народом. Люби и распространяй просвещение; оно – сильнейшая подпора благонамеренной власти; народ без просвещения есть народ без достоинства; им кажется легко управлять только тому, кто хочет властвовать для одной власти, но из слепых рабов легче сделать свирепых мятежников, нежели из подданных просвещенных, умеющих ценить благо порядка и законов. <...> Уважай народ свой; тогда он сделается достойным уважения. Люби народ свой; без любви Царя к народу нет любви народа к Царю. Не обманывайся насчет людей и всего земного, но имей в душе идеал прекрасного – верь добродетели! Сия вера есть вера в Бога! Она защитит душу твою от презрения к человечеству, столь пагубного в правителе людей».

С.С. ТАТИЩЕВ

Император Александр II. Его жизнь
и царствование. СПб., 1903.

 

 

---

 

 

Об истинном монархическом миросозерцании

 

Продолжение. Начало см. в № 2 (98)

 

Предлагаемое ниже вниманию читателя сочинение святителя Серафима Богучарского «Об истинном монархическом миросозерцании» стало откликом Святого Отца на критику другой его книги – «Русской идеологии». Он опровергает неосновательные возражения против богоустановленности царской власти и другие неправые мнения, нередко встречающиеся и у современных авторов.

 

 

НЕСОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ ВЗГЛЯДА АВТОРА
КРИТИКИ НА СВОЙ КРИТИЧЕСКИЙ ОТЗЫВ КАК
НА ДОПОЛНЕНИЕ К НАШЕЙ КНИГЕ «РУССКАЯ ИДЕОЛОГИЯ»

 

Большое различие наблюдается между его и нашим толкованием библейского текста о происхождении царской власти (см.: 1 Цар. 8–12); в толковании слов Христа: Царство Мое не от мира сего (Ин. 18, 36); Кто поставил Меня судить <...> вас (Лк. 12, 14); евангельского места, где говорится о желании еврейского народа провозгласить Иисуса Христа земным Царем (см.: Ин. 6, 15), и других местах Священного Писания; в толковании слов святого Феодора Студита и слов митрополита Филарета.

Впрочем, сам автор критического отзыва положительно заявляет, что его и наши взгляды относительно богоустановленности царской власти различаются не только принципиально, но и психологически (К учению о Святой Руси. С. 103).

Это различие указывает на противоположность самого направления монархического миросозерцания автора критики сравнительно с нашим. Наше направление, как мы говорили в свое время, определяется основною мыслью о богоустановленности царской власти, точнее сказать – Православной веры в богооткровенную истину о Божественном происхождении этой власти и ее основанности на Священном Писании. А направление автора критического отзыва определяется его основною рационалистическою мыслью, отрицающею эту веру, в силу чего он смотрит на учение о царской власти в его основе не как на богооткровенную истину, а как на проблему.

Все сводится к тому, что у нас учение о царской власти основано на ясном и положительном учении Божественного Откровения и Православной веры в него, а у автора критики оно как проблема является предметом рационалистического исследования. Отсюда наше монархическое миросозерцание, как исходящее от богооткровенной истины и Православной веры в нее, является истинным, церковным; а монархическое миросозерцание автора критической статьи, как рационалистическое, мы не можем назвать истинным и церковным.

Поэтому оно никоим образом не может быть дополнением к нашей книге «Русская идеология». В силу перечисленных различий и противоположностей, и в особенности благодаря своей основной отрицательной рационалистической мысли, монархическое учение автора критики является уничтожением истинного монархического миросозерцания.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

В заключение остается только высказать сожаление по поводу того отношения к монархическому миросозерцанию рассмотренной нами критической статьи, какое выражено было со стороны нашей зарубежной церковной печати. Один из ее органов нашел для себя возможным поместить эту статью, а два других напечатали сочувственные отзывы касательно ее содержания.

В этой критической статье, как нами отмечено было вначале, сказалась типичная черта нашей русской интеллигенции. Она не обращала должного внимания на все то, что основано на Священном Писании и святоотеческих творениях. Напротив, что соответствовало рационалистическим взглядам и настроению, то ею охотно разделялось. Непонятно, каким образом лица, редактирующие церковную печать, могли так сочувственно отнестись к статье с рационалистическим монархическим воззрением, столь далеким от Божественного Откровения и святоотеческого учения. Они служат церковному просвещению, имеющему своим основанием учение Церкви. И направлением и содержанием издаваемых ими статей они оказывают помощь Православной Церкви, осуществляя в известной мере ее высокую просветительную задачу.

Хотелось бы смотреть на это ошибочное отношение к данной критике книги «Русская идеология» как на явление случайного характера.

 

Архиепископ

Серафим (СОБОЛЕВ)

 

Об истинном монархическом
миросозерцании. СПб., 2002.