Свеча должна светить
В № 3 нашей газеты было опубликовано Открытое письмо Андрея Серебрича – бывшего студента Русской семинарии в Париже, который, посчитав невозможным для себя дальнейшее обучение в этом экуменическом заведении, покинул его стены. В своем письме А. Серебрич упомянул и другого студента – Георгия Арутюнова, ранее исключенного из семинарии за убеждения, не соответствующие экуменическим воззрениям ректора.
Сегодня мы представляем вниманию читателей выдержки из расшифрованной видеозаписи, на которой Георгий Арутюнов объясняет, почему православному христианину нельзя близко общаться с еретиками.
(http://video.yandex.ru/users/arutiounov/view/1/?ncrnd=1254).
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.
<…> Первое, что я хочу сказать, это то, против чего я выступаю, то, против чего меня поддержат многие православные, – против наступающего и разворачивающегося под разными соусами экуменистического движения, т.е. движения за объединение всех религий.
<…> Тенденция к объединению подносится под таким соусом, что «наступает светский дух», секулятивный мир и т.д., и под угрозой для христианских ценностей мы объединяемся ради сохранения этих самых христианских ценностей.
Я хочу сказать, что сохранение христианских ценностей без сохранения единства со Христом, т.е. христианские ценности без Христа – невозможно и безсмысленно. Это подобно истории с золотом и храмом. Освящает не золото храм, а храм освящает золото и вообще все, что в нем есть. Потом, если говорить о том, что наступает этот светский дух, – на самом деле наступать он не может, потому что тьма не может наступать на свет, но опасность заключается не в том, что тьма наступает на свет, – если наше свидетельство остается прежним, то свет будет тот же.
Другой вопрос, что в души современного священства – архиереев или простого диакона – или мирянина проникает светский дух, и этот дух становится для него основным, т.е. уже для него культура светская становится выше заповедей Божиих. <…>
И этот дух мешает им откровенно исповедовать свою веру постольку, поскольку общепринятые культурные правила приводят к тому, что нельзя называть еретика еретиком, врага Церкви – врагом Церкви, мы их просто называем инославными или какими-то там «другими», но ни в коем случае не еретиками. Т.е. мы теряем дух исповедничества. Мы перестаем свидетельствовать Истину и начинаем эту Истину как-то «сглаживать».
Но нужно помнить, что Христос говорил о том, что Он есть Краеугольный Камень, что Он принес в мир не мир, но меч, и если делать этот меч каким-то мягким, кругленьким, то это будет уже не меч, а какая-то подушка.
<…> Мы призваны бороться с грехом. Если, как Господь сказал, соль не будет соленой, то она выбрасывается, потому что больше ни к чему не пригодна. Т.е. как только христианин перестает быть солью, перестает осолять все вокруг себя, он выбрасывается и становится не нужен. И если он от своего свойства быть соленым отказывается в угоду людям для того, чтобы случайно кого-то от этой тарелки супа не оттолкнуть…
Мы должны понимать, что солит здесь Повар – это Господь, а наше назначение простое, как у свечки назначение – светить. Когда она светит – она свет, когда она не светит – она перестает быть светом. Все. Это не ее задача. Мы должны понимать, что все творит Господь, а мы являемся всего лишь инструментом, и мы должны быть честным инструментом. Если это соль, то она должна быть соленой, если это свет, то он должен светить.
И в этом отношении я хочу перейти к вопросу, который я много раз поднимал перед ректором и перед другими преподавателями семинарии: почему вы называете другие объединения Церковью. Ведь в Катехизисе Филарета Московского в параграфе 250 совершенно четко говорится: «Единая Соборная Апостольская Церковь». И слову «Единая» там дается совершенно четкое объяснение. Единая – это не в смысле «объединенная», а в том смысле – «одна». Как и Господь говорит: «Едино есть на потребу», когда Он разговаривал с Марфой, т.е. это имеется в виду «одно». Так и здесь – Единая – это Одна, одна Церковь, Один ее Глава – Христос, одно Тело – Соборная Апостольская Церковь. Никакого другого тела нет, никаких «сестер» нет, как сейчас модно называть «церковь-сестра».
Ни о каких «сестрах» у святых Отцов ни на одном Вселенском Соборе не было никаких пояснений, никаких родственников – или там, одна голова, два тела или какие-то прочие мутации и извращения – ничего такого никогда не было. Единственный возможный возврат в Свет – это через покаяние и отказ от тьмы. Т.е. если мы хотим, чтобы они снова были присоединены к Телу Христову, и Христос, безусловно, тоже хочет этого, – для этого путь один: не то что мы должны пойти к ним в тьму, но они должны оставить тьму и прийти в свет – это путь покаяния. Без покаяния никакого «объединения» быть не может. А тут у нас происходит не их покаяние, а наше отречение в угоду объединения с ними.
<…> Когда открывается семинария и пишется, что она православная, – не надо! Напишите: экуменистическая. Нигде на дверях этой семинарии нет даже креста. Одна табличка на французском языке, и на ней даже нет креста. Это тоже такой признак – маленький, но признак!
<…> И относительно тех святых, которые писали свои труды – Григорий Палама, или Марк Ефесский, или Игнатий (Брянчанинов), они нам говорят: это их частное мнение. Ну, хорошо, тогда вы выскажите свое частное мнение, мы услышим епископов, которые имеют то же частное мнение, которое имели Григорий Палама, Марк Ефесский, Игнатий (Брянчанинов), и мы будем с ними, а вы будете с теми, кто все это время пытался сделать унии.
Это же не в первый раз создана идея о том, что, вот, давайте объединимся: «Вот, мы столько лет разделены и теперь давайте объединимся!» Как странно, как будто эта идея никому раньше в голову не приходила!.. Нет, приходила, и несколько раз, и Господь <через святых> выразил Свое мнение относительно этого. И если они говорят, что это частное мнение этих святых, мы, и я лично, присоединяемся к «частному мнению» святых, которые доказали исповедованием своей веры – и своей кровью, и своей жизнью, и Господь подтвердил их святость…
Конечно, я хочу быть в этой компании, я не хочу быть в какой-то другой компании каких-то людей, которые ради человекоугодия или лицеприятия не называют вещи своими именами. И таким образом людям, оказавшимся в заблуждении, не дают даже повода подумать о том, что они заблуждаются. А, наоборот, всячески поддерживают <и говорят>: «Да, у них тоже Церковь, у них тоже таинства, мы их признаем, мы признаем все…»
Как? Как вы все признаете? То есть, значит, соответственно есть какое-то второе тело? Непонятно, правда, кто его глава. То есть, таким образом, вы отказываетесь от того, что указано в Православном Катехизисе, который все с детства православные епископы читали, изучали, и где есть объяснение того, во что мы верим. Это есть стержень. Все остальное богословие – вокруг этого, но никак богословие не призывается увести от этого… Так вот, собственно говоря, призыв к тем, кто имеет, как они говорят, любовь и искренность, – пускай честно исповедуют свои убеждения, мы их хотим знать, видеть, с кем мы общаемся.
<…> И всем, кто боится какого-то шума, что вот, мы отвратим кого-то от Церкви, – вы должны понимать, что это искушение. Никто не отвратится, никто никуда не денется. Приводит в Церковь всех Господь, призывает всех Господь. Наша роль – всего лишь свидетельствовать, больше ничего. Не надо на себя брать слишком много, не мы являемся спасителями – спасает Господь. Наша задача – находиться там, где нас поставил Господь, и свидетельствовать Истину.
Помогай всем Господь. Простите меня, если что не так.
