| СОБОРНОСТЬ | МОНАРХИЯ | СТРАНИЦА 14 |
– Александр Александрович, расскажите, пожалуйста, о себе – кто были Ваши предки, как Вас воспитывали? Какое заложили отношение к Церкви, Царю и Царству?
– Как и многие Русские, живущие за границей, я принадлежу к потомкам тех, кто был вынужден покинуть Родину после революции 1917 года. Мне посчастливилось жить в семье, сохранившей верность Богу, Царю и Отечеству. Мой отец, князь Александр Евгеньевич Трубецкой, 1892 года рождения, был убежденным монархистом. В 1914 году он учился в МГУ на юридическом факультете, но как только началась Первая мировая война, добровольно ушел на ускоренные офицерские курсы, чтобы встать на защиту Отечества.
Служил в Лейб-гвардии Конно-гренадерского полка, который стоял в Петергофе. Присягнув Царю, отец сразу отправился на фронт и прошел всю Первую мировую. Вскоре после революции этот полк расформировали. Отец сначала пробрался в Москву, где в конце 1917 года были организованы тайные очаги сопротивления революции – зачатки будущего Белого движения. Сражался против большевиков, а потом сподобился принять участие в одной из попыток спасения Царской Семьи, которая находилась в это время в Тобольске. Он позже написал воспоминания об этом в «Истории одной попытки», где признал, что организована эта попытка была недостаточно хорошо. Группами съезжаясь к Тобольску, верные воины лишь тогда узнали, что Царскую Семью уже переправили в Екатеринбург...
Потом отец отправился на юг, воевал в армиях Деникина, Врангеля, затем последовала эвакуация из Крыма в Европу. Русские эмигранты жили во Франции, Бельгии, Германии, Италии, Аргентине, Америке, Северной Канаде. Мой отец поселился во Франции.
Моя мать – Александра Михайловна, урожденная княжна Голицына, внучка губернатора Москвы. Родилась в 1900 году, в революцию ей исполнилось 17 лет. Ее семья в целом не эмигрировала и, конечно, пережила много репрессий, оставаясь в СССР. Живя в Москве, мать вышла замуж первым браком за однополчанина моего отца, офицера Георгия Михайловича Осоргина, который в скором времени был арестован, сослан на Соловки и там расстрелян. Они имели двух детей, Царствие им Небесное, это мои сводные сестра и брат. Причем последний стал священником: отец Михаил Осоргин долго служил настоятелем православного храма в Риме и был владетелем храма святых равноапостольных Константина и Елены под Парижем. Впоследствии он поспособствовал возвращению этих двух храмов в лоно Матери-Церкви – в Московский Патриархат, а прежде они находились под омофором Константинополя, как и многие церкви Русской эмиграции.
Моей матери, молодой вдове с двумя малолетними детьми, в 1931 году удалось уехать из России. Во Франции ей помог мой отец – однополчанин ее покойного мужа, с которым они потом поженились. А после Второй мировой у них родился я, поздний ребенок.
Все детство я слышал воспоминания отца на встречах с однополчанами, которые часто приходили к нам домой. Они с болью говорили о пережитом, размышляли о надеждах на возвращение в Россию. Самое главное – они оставались верными своей присяге – и это являлось неизменным основанием их жизни в эмиграции, какой бы тяжелой она ни была. Их российское образование во Франции не признавали, но ведь нужно было как-то жить и кормить семьи! Поэтому эмигранты соглашались на любую работу: кто ночным сторожем в гостинице, кто рабочим на конвейере автомобильного завода… Отец долгие годы работал таксистом. У эмигрантов было как бы две жизни: одна сводилась к тому, чтобы обезпечить свое существование, а другая – чтобы продолжить свою традиционную духовную и культурную жизнь.
Для военных генерал Врангель создал Русский Обще-Воинский Союз (РОВС), а при нем Гвардейское Объединение. Цель заключалась в том, что, если вдруг появится возможность осуществить переворот и свергнуть большевистскую власть, нужно было знать, где найти офицерство, которое разбросано по всему миру. Постепенно это объединение превратилось в Союзы полковых объединений. Однако со временем, особенно после Второй мировой войны, всем стало понятно, что шансов избавиться от советскойвласти больше не осталось.
Как я уже сказал, мои родители, как многие Русские в эмиграции, сохраняли дух преданности присяге, данной Государю. И я с детства был пропитан той идеей, что присяга – это некое сакральное действо не гражданского, но духовного порядка. Ведь она давалась кому? Помазаннику Божиему, Императору. У нас в семье свято хранилось понятие веры и верности монархической идее, Матери-Церкви, ее традициям, истории, нашему Отечеству.
Но не все эмигранты воспитывали своих детей в таком духе. Были, конечно, и те, кто не смог пережить обид и порвал со своими Русскими корнями: раз Россия от нас отказалась, то пусть и дети наши не будут знать ее историю, не будут говорить по-русски.
Но вот что показательно: через два поколения внуки тех эмигрантов стали возвращаться в Россию, создавать здесь семьи и заново становиться по духу Русскими людьми, даже когда Русской крови в них осталось совсем мало…
– Что Вы можете сказать на тему возвращения России к Монархии?
– Когда поднимается вопрос о Монархии, то часто слышишь такое мнение: мол, когда это было? Сейчас это уже кажется чем-то нереальным. Монархия как бы не принадлежит нашему современному миру. Но это неправильно. Во-первых, Монархия номинально существует сегодня во многих западных странах, а также в Японии. Так что нельзя сказать, что это некая идея прошлого.
Для меня главная ассоциация с Монархией – это продолжительность, постоянство, преемственность власти. В этом существенная польза монархических режимов. Периоды правления, личности Царей и Королей бывали разные, но была последовательность власти. И Государи не нуждались в переизбрании народом по причине каких-то переменчивых веяний жизни, как в республиканских режимах, в которых нет этого постоянства, нет династий. Поэтому самому народу очень важно понять смысл, ценность и необходимость Монархии. Эта форма правления не может быть навязана сверху. Народ сам должен осознать, что необходимо встать на путь обретения Помазанника Божия. На мой взгляд, это имеет самое важное значение для жизни государств.
Если говорить о Монархии в России, то сразу встает главный вопрос: а готов ли к ней народ? Я верю, что это произойдет, но когда – трудно сказать. Думаю, что сейчас мы еще далеки от того момента, когда большинство народа почувствует готовность страны к глубокому духовному восприятию Помазанника Божия. Посмотрите, например, что происходит сейчас в Екатеринбурге, – нечто похожее на Майдан. Это сильный сигнал для общества о существующих проблемах. Поэтому и нужны такие движения, как Общество развития Русского исторического просвещения «Двуглавый Орел», информационный вестник «Православный Крест» и другие подобные просветительские проекты. Это медленная, но очень важная и необходимая работа для того, чтобы подготовить народ к восприятию идеи Монархии.
А потом возникнет второй вопрос: кто? На эту тему я присылал Вам свое «Размышление о престолонаследии». Те люди, которые сегодня выдают себя за представителей Императорского Дома, являются ли достойными продолжателями династии Романовых? Это «Кирилловичи», Гогенцоллерны. Вспомним, когда произошла революция, Государь не зря записал в своем дневнике: «Кругом измена, и трусость, и обман». Эти горькие слова касались не только народа, ослепленного революционной пропагандой, но и близких Царю людей. Ведь и многие Романовы встали тогда на путь предательства.
В частности, есть свидетельство председателя Думы Родзянко – человека, хоть и не самого порядочного, но бывшего очевидцем событий того сложного периода истории. Он рассказывает, что еще до появления в Думе с красными бантами Кирилла Владимировича (что оспаривается некоторыми историками) и его революционно настроенных подчиненных (что является неопровержимым фактом), в 1916 году Великого Князя уже вызывали некоторые представители династии, чтобы уговорить примкнуть к заговору, согласно которому Императрицу планировалось убить, а Государя свергнуть.
Кроме того, есть неоспоримый факт, что появление Кирилла Владимировича в Думе для присяги произошло еще до появления известий об отречении Царя, и что, по свидетельству французского посла Мориса Палеолога, над Думой уже тогда висел красный флаг. Так что страшное предательство зрело и внутри самих Романовых. Это очень, конечно, неприятная тема, но игнорировать ее нельзя.
Окончание на стр. 15