ПРАВДА О «ЧЕРНОЙ СОТНЕ»

 

 

Продолжение. Начало см. на стр. 6

 

А когда я заканчивал бакалавриат в РГПУ им. А. И. Герцена, этот интерес к эпохе Иоанна Грозного вылился в выпускную квалификационную работу «Новгородское изменное дело 1570 года». Выжимки из этой работы были мною опубликованы в 1999 году в сборнике, вышедшем в Великом Новгороде под названием «Прошлое Новгорода и Новгородской земли». В 2004 году в Санкт-Петербурге, в сборнике «Мавродинских чтений», я опубликовал статью, посвященную историографии «Новгородского изменного дела». В 2006 году основные положения этой работы мною были использованы при подготовке фестиваля «Русское Царство», который прошел в Феодоровском городке Царского Села в июле 2007 года (подробнее см.: http://рустрана.рф/article.php?nid=26792).

На этом, собственно, мое изучение эпохи Иоанна Грозного, к сожалению, закончилось. Дело в том, что научный руководитель моей бакалаврской работы, д.и.н. В. С. Брачев с 1998 года больше не работал в РГПУ им. А. И. Герцена, где я продолжал учиться (теперь уже в магистратуре). Соответственно, передо мною встал вопрос о выборе научного руководителя. По эпохе Иоанна Грозного научного руководителя, удовлетворявшего бы мои научные интересы, на тот момент не нашлось. И вполне логичным стал «уход» в начало ХХ века, да и к тому же интерес к монархическому движению у меня на тот момент уже сформировался. Меня взялся «опекать» д.и.н. Анатолий Васильевич Смолин, который и предложил написать магистерскую работу на основе дневника видного черносотенца Бориса Владимировича Никольского. Прочитав этот дневник в подлиннике (большая его часть хранится в Российском государственном историческом архиве, который в те времена еще располагался в знаменитом здании Сената и Синода), я понял, насколько мировоззрение Никольского близко моему мировоззрению! Магистерская работа, таким образом, была написана на одном дыхании.

Затем началась учеба в аспирантуре, где под руководством все того же А. В. Смолина я написал кандидатскую диссертацию, посвященную правомонархическим салонам конца XIX – начала ХХ века.

В 2001 году мне в руки попалась небольшая по объему книжка А. Д. Степанова «Черная сотня: взгляд справа». Ввиду почти полного отсутствия литературы по «Черной сотне» каждая книга, посвященная этой проблематике, воспринималась мною и моими единомышленниками «на ура». Так произошло и с работой Степанова. Осенью 2003 года через знакомых мне удалось выйти на Анатолия Дмитриевича лично. Помню нашу первую встречу в зале Российской национальной библиотеки. Так началось наше тесное сотрудничество, продолжающееся вот уже более 14 лет!

Еще в 1999 году я прочитал некоторые труды д.э.н. О. А. Платонова, которые произвели на меня сильное впечатление. В 2008 году, благодаря А. Д. Степанову, мне удалось лично познакомиться с О. А. Платоновым, который предложил участвовать в некоторых проектах возглавляемого им «Института Русской цивилизации». С тех пор вышло около десяти книг, составителем которых я являюсь; это, в первую очередь, труды известных черносотенцев (А. И. Дубровина, Н. Е. Маркова, К. Н. Пасхалова, Г. Г. Замысловского, Б. В. Никольского и др.), а также монография, посвященная видным монархистам начала ХХ века. 

 

– Вы упомянули историка А. Д. Степанова. В своих работах о «Черной сотне» он, в частности, пишет, что «правые в России были всегда» и называет черносотенцев «славянофилами ХХ века». Поясните, пожалуйста, это утверждение. Кто такие «правые», какова их идеология, как она образовалась и развивалась на протяжении веков? Какое место в этом процессе занимают консерваторы предреволюционного времени?

– В исторической и политологической литературе под «правыми» традиционно понимают «консервативные партии, отстаивавшие и отстаивающие традиционные – политический, социальный, экономический, религиозный, бытовой – уклады жизни, стоящие за сохранение основ существующего или существовавшего строя». Такая традиция именования всех консерваторов «правыми» пришла в Россию из британского парламента, в котором консервативные силы традиционно располагались по правую руку от председателя (спикера).

 

Группа руководителей и членов «Союза Русского народа» со знаменами
и хоругвями у Казанского собора в Санкт-Петербурге, 1913 год

 

Идеология Русских монархистов, или, иначе говоря, правых (черносотенных и националистических) политических организаций, определялась, прежде всего, их четко выраженной приверженностью монархической идее и Теории официальной народности, разработанной еще при Николае I министром народного просвещения графом С. С. Уваровым: «Православие, Самодержавие, Народность». Именно эти принципы легли в основание крупнейших правомонархических организаций в начале ХХ века.

В программе самой известной и крупной правой организации – «Союза Русского народа» (СРН), которая возникла в 1905 году, изначально провозглашалось, что благо Отечества – в незыблемом следовании этой триединой формуле. Православию, по программе черносотенцев, должно было предоставляться первенствующее и господствующее положение. По мысли организаторов СРН, Царская власть должна сохраняться неограниченной, а роль Государственной Думы сводиться только к совещательной функции. СРН резко критиковал современный бюрократический строй, заслонивший «светлую личность Царя от народа». Русский народ, согласно идеологам СРН, должен обладать господствующим положением в сохранении и развитии государства. В целом идеология «Союза» не выходила за рамки общей православно-монархической концепции Русской государственности и опиралась прежде всего на воззрения поздних славянофилов (К. Н. Леонтьева, М. Н. Каткова, отчасти – Н. Я. Данилевского), а также монархистов и деятелей Церкви (Л. А. Тихомирова, К. П. Победоносцева и т. д.).

Можно согласиться с А. Д. Степановым, что «правые были всегда», ибо всегда, на протяжении столетий, были консерваторы, выступавшие за сохранение существующего строя, за традиционный уклад. Другое дело, что движение «правых» долгое время не было структурировано, сами «правые», являясь таковыми, конечно, не осознавали этот факт. Только со второй четверти XIX века происходит становление более-менее обтекаемого движения славянофилов, которые, на мой взгляд, явились непосредственными предшественниками черносотенцев.

Значение же черносотенцев начала ХХ века состоит не только в том, что они пытались противостоять революционной смуте и сохранить в стране традиционный уклад, но и в том, что их движение получило впервые в истории Русского консерватизма более-менее четкую структуру (в виде партий, союзов, братств, обществ и проч.).

 

 

 

Продолжение см. на стр. 8