«От избытка сердца говорили уста…»

 

Принцесса Алиса Гессенская, 1894 год

 

После преждевременной смерти Государя Императора Александра III Александровича всю полноту власти воспринял Цесаревич Николай II Александрович.

Молодой Император в своем манифесте от 21 октября 1894 года говорил: «Богу Всевышнему угодно было в неисповедимых путях Своих прервать драгоценную жизнь горячо любимого родителя нашего Государя Императора Александра Александровича. Тяжкая болезнь не уступила ни лечению, ни благодатному климату Крыма, и 20 октября он скончался в Ливадии, окруженный Августейшей семьей своей, на руках Ее Императорского Величества Государыни Императрицы и наших.

Горя нашего не выразить словами, но его поймет каждое русское сердце, и мы верим, что не будет места в обширном государстве нашем, где бы не пролились горячие слезы по Государе, безвременно отошедшем в вечность и оставившем родную землю, которую он любил всей силой своей русской души, и на благоденствие которой он полагал все помыслы свои, не щадя ни здоровья своего, ни жизни. И не в России только, а далеко за ее пределами никогда не перестанут чтить память Царя, олицетворявшего непоколебимую правду и мир, ни разу не нарушенный во все его царствование.

Но да будет святая воля Всевышнего, и да укрепит нас незыблемая вера в премудрость Небесного Промысла, да утешит нас сознание, что скорбь наша – скорбь всего возлюбленного народа нашего, и да не забудет он, что сила и крепость Святой Руси – в ее единении с нами и в безпредельной нам преданности. Мы же, в этот скорбный, но торжественный час вступления нашего на прародительский Престол Российской Империи и нераздельных с нею Царства Польского и Великого Княжества Финляндского вспоминаем заветы усопшего родителя нашего и, проникшись ими, приемлем священный обет пред лицом Всевышнего всегда иметь единой целью мирное преуспеяние, могущество и славу дорогой России и устроение счастья всех наших верноподданных.

Всемогущий Бог, Ему же угодно было призвать нас к сему великому служению, да поможет Нам! Вознося горячие молитвы к Престолу Вседержителя об упокоении чистой души незабвенного родителя нашего, повелеваем всем нашим подданным учинить присягу в верности нам и наследнику нашему, Его Императорскому Высочеству Великому Князю Георгию Александровичу, которому быть и именоваться наследником Цесаревичем, доколе Богу угодно будет благословить рождением сына предстоящий брак наш с принцессою Алисою Гессен-Дармштадтскою».

От избытка сердца говорили уста скорбящего молодого Государя.

Затем последовал второй манифест, в котором Государь извещал народ о принятии Православия его нареченной невестой. В нем говорилось: «Совершилось Священное Миропомазание над нареченной невестой нашей. Прияв имя Александры, она стала дщерию Православной нашей Церкви, к великому утешению нашему и всей России.

Посреди скорбного испытания, которое всем нам послано по неисповедимым судьбам Всевышнего, веруем со всем народом нашим, что душа возлюбленного родителя нашего в селениях Небесных благословит избранную по сердцу его и нашему разделять с нами верующей и любящей душой непрестанные заботы о благе и преуспеянии нашего Отечества.

Все верные подданные наши соединятся с нами в молитве, да ниспошлет Господь благословение на судьбы наши и вверенного нам волею Его народа...»

 

Игумен Серафим (КУЗНЕЦОВ)

 

Православный Царь-Мученик.
М., 2000.

 

 

---

 

 

Об истинном монархическом миросозерцании

 

Продолжение. Начало см. в № 2 (98)

 

Предлагаемое ниже вниманию читателя сочинение приснопамятного подвижника благочестия архиепископа Серафима (Соболева) «Об истинном монархическом миросозерцании» стало откликом Владыки-монархиста на критику другой его книги – «Русской идеологии». Архиепископ Серафим опровергает неосновательные возражения против богоустановленности царской власти и другие неправые мнения, которые нередко можно встретить и у современных авторов.

 

 

10. НЕОСНОВАТЕЛЬНОСТЬ ОБВИНЕНИЯ В ТОМ, ЧТО МЫ ОСТАВИЛИ
БЕЗ ИССЛЕДОВАНИЯ СМЫСЛ КОРОНАЦИИ И НЕПРАВИЛЬНО
ПОНИМАЕМ СМЫСЛ СИМФОНИИ ВЛАСТЕЙ

 

В уяснении смысла симфонии властей есть в критическом отзыве и еще одно смелое и в то же время несостоятельное возражение: «Архиепископ Серафим, разбирая эти вопросы (имеются в виду вопросы об отношении Церкви к государству, о чем мы говорили, излагая теорию симфонии властей), говорит как бы от лица Церкви <...> и обращается к государству как другому субъекту симфонии, как организации другого рода <...>, к которой он как будто не причастен. Но он совсем не чувствует, что он обращается к русским людям, которые не могут сознавать себя принадлежащими только к одной стороне симфонии и трактовать другую, как хотя и дружественную, но именно „другую“. Мы осознаем себя членами Церкви и государства, и тут также сказывается значение симфонии, значение установления и оформления которой высшими властями Церкви и государства не ограничивается сими последними, а имеет глубокое внутреннее значение для всего народа. Русская идеология должна и это осмыслить, и об этом архиепископ Серафим также ничего не упоминает» (К учению о Святой Руси. С. 98).

Прежде всего, мы обращаемся к государству как к другому субъекту симфонии, точно передавая ее теорию, изложенную в VI новелле Юстиниана и в нашей славянской Кормчей в начале 42-й главы, текст которой приводится в нашей книге (Русская идеология. С. 127). Теория симфонии властей содержит в себе такое обращение с целью показать, что Церковь и государство – отличные друг от друга Божественные учреждения: первое заботится о небесном, второе – о земном. Это отличие полагается теорией симфонии властей во главу угла. Она требует, чтобы власть церковная и власть государственная всегда его помнили, ибо если этого отличия не будет, то о симфонии не может быть никакой речи. Тогда при слиянии двух властей в одну появится или цезарепапизм, или папоцезаризм (Там же. С. 128).

Как видим, автор критического отзыва не имеет правильного представления о теории симфонии властей. В этой теории не только нет мысли касательно обособления одной стороны от другой, т. е. власти церковной от власти государственной; напротив, она вся построена на мысли о тесном единении их между собою, на основе правильного взаимоотношения, которое возможно лишь при отсутствии слияния властей.

Непонятно, откуда появилась мысль у автора критики об этом обособлении одной стороны симфонии от другой. Следовало бы ему указать то основание, в силу которого мы обращаемся к государству как к другому субъекту симфонии властей с желанием от него обособиться, как будто мы ему не причастны. Нельзя в критическом отзыве руководствоваться мыслями, не имеющими никакой связи с предметом критики.

К сожалению, такая несостоятельность присуща и другому заявлению критической статьи, которое выражено в дальнейших словах: «Он (архиепископ Серафим) совсем не чувствует, что, говоря о русской идеологии, обращается к русским людям, которые не могут сознавать себя принадлежащими только к одной стороне симфонии и трактовать другую, как хотя и дружественную, но именно другую» (К учению о Святой Руси. С. 98).

И здесь не указывается основание для такого нашего будто бы нечувствия. В «Русской идеологии» нет ни одного слова, которое давало бы повод для подобного упрека. Напротив, в той же главе о симфонии властей мы указываем, что Русская Церковь так воспитывала своих членов и вместе с тем членов государства, что они не могли сознавать себя принадлежащими только к одной стороне симфонии, но сознавали себя одновременно членами и Церкви, и государства, что в особенности сказывалось в моменты военных опасностей, когда они, движимые верою, проникались любовию к своему Государю и так тесно объединялись вокруг него, что представляли из себя грозную, несокрушимую силу для врагов (Русская идеология. С. 140).

Конечно, симфония властей Церкви и государства не ограничивается в своем действии только этими властями. Она имеет глубокое значение для всего народа. Это неоспоримая истина. Но что мы об этом ничего не упоминаем в своей книге, это совсем неверно.

 

Архиепископ

Серафим (СОБОЛЕВ)

 

Об истинном монархическом
миросозерцании. СПб., 2002.

 

Продолжение см в след. номере.