«Любящим Бога вся поспешествуют во благое»

 

Памятник Царственным Мученикам
у Храма-на-Крови в Екатеринбурге

 

В Екатеринбурге для заточения Царственных Узников реквизировали у инженера Ипатьева каменный двухэтажный дом, находящийся на углу Вознесенского проспекта и Вознесенского переулка. Этот дом огородили высоким деревянным забором, так что из-за него не видать было окон верхнего этажа, и назвали его «Домом особого назначения».

Ночью перевезли на автомобиле из вагона в «Дом особого назначения» Государя, Государыню, Великую Княжну Марию Николаевну, лакея Седнева, повара Труппа и комнатную девушку Демидову. Остальных же прибывших с Государем: Долгорукова, Татищева, камердинера Волкова, фрейлину Гендрикову и Шнейдер – из вагона увезли в тюрьму.

В момент жестокой бури вступили Августейшие Страдальцы в хладные уральские пределы, презирая свирепые бушующие волны злобных страстей и непостоянство ветров человеческого вероломства, имея в виду надежду вечную, неизменную, жизнь нетленную, блаженную, небесную, веря в слова Божественного откровения: Вемы же, яко любящим Бога вся поспешествуют во благое (Рим. 8, 28). Теперь уже не страшны были для них ни свирепость их врагов, ни угрозы, ни мучения – все то, что для обычных людей бывает страшно, ибо не суетны слова апостола: Непщую бо, яко недостойны страсти нынешняго времене к хотящей славе явитися в нас (Там же, 18).

Настоящие бедствия, как бы тяжки они ни были, в сравнении с будущими благами – ничто, ибо первые пройдут как кошмарный сон, а вторые будут постоянны, вечны. Что бы ни случилось с любящими Бога, все будет во благо, ибо безчисленная польза бывает от терпения скорбей.

Жизнь показала Царственным Страдальцам, насколько мирские блага скоротечны, подобны исчезающему дыму; они проходят в настоящей жизни. Былые их слава и могущество заменились безславием; довольство благами земными – скудостью и голодом; почести и власть – унижением и поношением. Царский дворец заменил угрюмый дом заключения с печальным мраком полусвета; былые восторги и ликование народа сменили поношения, укоризны и поругания. После тихой погоды внезапно подул свирепый адский ветер и вырвал украшенное плодами и листьями русское дерево с корнем. Разбежались притворные друзья и поклонники могущества. Все это – подобно ночи и сновидениям, которые с наступлением дня исчезают; то же, что весенние цветы: пройдет их пора, и они увядают; была тень и прошла; был дым и рассеялся. Таковы коварство, притворство и лицемерие неблагодарного человечества. Люди не пощадили и Самого Богочеловека, пришедшего на землю с миром, любовью и с вестью о вечном блаженстве...

Царственный Страдалец не двадцать ли два года успокаивал смятения, укрощал волны, утишал бурю, спасал терпевших крушение, умело вводил утопавших в тихую пристань покойной жизни, неусыпно заботился о всех? А теперь, по коварной злобе людей крови и ненависти, умолк, сидит безгласным, униженным, оклеветанным, опозоренным, в печальном доме заключения, среди гор седого Урала.

Такое непостоянство людей еще крепче прилепило любовью к будущим благам сердца Царственных Узников, помогло им презреть настоящие неустойчивые земные блага и еще более убедиться в непреложности слов Святого Писания: Суета суетствий, всяческая суета (Еккл. 1, 2). <...>

Хотя Царственные Страдальцы и находились в тяжелых узах, но они теперь еще крепче утвердились на камне веры, охраняемые покровом упования. Этот камень уже недосягаем для жестоких волн свирепого моря, стремящегося потопить души страдальцев, ибо они отныне охраняются не предательской стражей земной, а Самим Жизнодавцем Христом, Которому повинуется все: видимое и невидимое. Для них теперь уже нет ничего страшного на земле. Смерть они презирают, взывая с апостолом: Мне бо еже жити, Христос: и еже умрети, приобретение есть (Флп. 1, 21). Узничество и ссылка для них уже близились к концу: Господня земля и исполнение ея (Пс. 23. 1). Отнятое имущество земное уже не привлекало к себе, оно скоро совсем не будет нужно: Ничтоже бо внесохом в мир сей: яве, яко ниже изнести что можем (1 Тим. 6, 7). Теперь все страшное для них стало презренным, а земное изменчивое удовольствие – смешным. Для них уже лучше смерть, чем жизнь среди неправды людей. Одного только они желали: быть неразлучно с Богом и друг с другом, и ждали той минуты, когда исполнится обещание Христа Жизнодавца: Паки же узрю вы, <...> и радости вашея никтоже возьмет (Ин. 16, 22). Они уже имели высший дар от Бога: радость по Боге во время скорби и страдания (Деян. 5, 40).

Для Государя, Семьи и прислуги отвели помещение в верхнем этаже дома, а для караула назначен был нижний этаж и рядом стоящий дом Попова. Посторонних лиц в «Дом особого назначения» не допускали. <...>

16 июля по новому стилю 1918 года, перед вечером, комендантом Юровским было приказано отобрать у всех караульных, стоявших на постах при охране дома, револьверы системы «Нагана», каковых было собрано и положено на стол в его канцелярии 12 штук. В этот же день утром, по приказанию Юровского, был уведен мальчик – племянник Седнева и помещен в караульном помещении соседнего дома Попова. Юровский сказал человеку, собравшему револьверы, в 8 часов вечера: «Сегодня мы будет расстреливать все семейство», – и в 10 часов вечера приказал ему предупредить команду о том, что, если команда услышит выстрелы, то не тревожилась бы, что им и было исполнено. <...>

Они [Царственные Мученики], сняв с себя тленные земные короны, увенчаны Христом нетленными райскими венцами – не из злата земного, а из неувядаемых райских цветов.

 

Игумен Серафим (КУЗНЕЦОВ)

Православный Царь-Мученик.
М., 2000.