Старец Данилова монастыря

 

 

Преподобноисповедник Георгий (в миру – Герасим Дмитриевич Лавров)  родился 28 февраля 1868 года в д.Касимовка Орловской губернии в крестьянской семье Димитрия и Феклы Лавровых. Достаток был небольшой, денег на учение не хватало, и в школе Герасим окончил только три класса. 

Родители воспитывали детей в благочестии, и из родного дома сын вынес глубокую веру в Бога и любовь к Святой Церкви. Всем семейством они ездили на богомолье. В одну из поездок в Троице-Сергиеву Лавру отрок Герасим молился у мощей преподобного Сергия и по-детски просил даровать ему счастье. В ответ услышал в душе слова: «Иди в Оптину».

Это напутствие мальчик хранил в сердце и однажды упросил родителей поехать в Оптину пустынь. По обычаю прибывшие богомольцы направились к батюшке Амвросию за благословением. Когда мать с сыном в толпе других подошли к старцу, он обнял отрока за голову, благословил и особо отметил его как будущего инока. Оптина произвела на него очень глубокое впечатление, и постепенно в душе  стало зреть желание поступить туда. Так спустя 10 лет после смерти отца Герасим навсегда покинул родительский дом – ради дома Отчего.

Поначалу он трудился по хозчасти, потом проходил послушание при казначее, был помощником ризничего. В 1898 году он был определен в число братии монастыря, а в 1899-м пострижен в монашество с наречением имени Георгий. Поручали ему и ответственные послушания, приходилось ездить в Москву, Петербург, Калугу. Внешние труды сочетались с духовным деланием, с непрестанной борьбой со страстями. И во всем – всецелое, нерассуждающее послушание старцам.

24 года прожил отец Георгий в благословенной обители. За это время он видел  сотни людей, приходивших к Оптинским Старцам со своим горем, и сердцем постигал, что более всего человеку необходимы милость, любовь и доброта.

В начале 1914 года иеродиакон Георгий был переведен в Мещовский Георгиевский монастырь, где вскоре был назначен настоятелем с рукоположением в сан иеромонаха.  Ему выпало руководить обителью в трудные годы Первой мировой войны и первых лет революции. Голод, бытовые неустройства, крушение привычного уклада жизни – таковы были знамения времени. Но умение рачительно хозяйствовать, приобретенное в юности, практический и духовный опыт, полученный в Оптиной пустыни, доброта и мудрость в отношениях с людьми позволили отцу Георгию успешно управлять вверенным монастырем. В 1917 году он был награжден наперсным крестом, а монастырю было «преподано благословение Святейшего Синода с выдачей о сем грамоты... за заслуги... обители по обстоятельствам военного времени».
Вскоре после революции 1917 года начались суровые гонения на Церковь. Духовные бедствия усугублялись голодом. Бывали дни, когда в обители совсем не было хлеба. Отец Георгий прилагал все усилия к тому, чтобы прокормить не только братию, но и бедных окрестных жителей. Вместе с послушниками шил мешочки, в них насыпали муку, затем запрягали лошадку и развозили их нуждающимся крестьянам.

9 декабря 1918 года в Мещовский монастырь ворвались большевики, обыскали и разгромили все помещения, осквернили святыни. Иеромонаха Георгия арестовали, обвинив в хранении оружия и принадлежности «к тайному заговору». 4 июня 1919 года революционный трибунал в Мещовске приговорил его к расстрелу. 
В ожидании своей участи в камере смертников отец Георгий сохранял самообладание, утешал заключенных, убеждая их не терять надежду. Когда тюремный сторож предупредил о расстреле в ближайшую ночь, во время молитвы батюшке было видение калужского купца, которого он когда-то напутствовал перед смертью, а потом позаботился о его семье. Купец сообщил, что добрые дела не забываются, и расстрела не будет. 

Между тем из любви к своему пастырю верующие Мещовска послали телеграмму главе советского правительства с просьбой пересмотреть дело. Отец Георгий был переведен из Мещовска в Москву, и по амнистии 5 ноября 1919 года расстрел заменили пятью годами лишения свободы. Батюшка отбывал срок в Бутырской и Таганской тюрьмах, работал тюремным санитаром. В заключении близко познакомился с настоятелем Данилова Московского монастыря еп. Волоколамским Феодором (Поздеевским) и митрополитом Казанским Кириллом (Смирновым), от которого и получил благословение на старчество. 

В тюрьме батюшка заразился тифом и месяц находился в больнице. Там рядом с ним лежал какой-то человек, уже бредил, ужасно ругал советскую власть. Батюшка и говорит ему: «Голубчик, поисповедуйся у меня, ведь ты плох, вдруг умрешь? Что же ты так останешься?» – «А-а-а... На что ты мне нужен? Не хочу я». – «Ну, скажи хоть имя свое, и я за тебя помолюсь». – «Нужен ты мне! Они, такие-сякие, отняли у меня все!» – «Кто они? Кто тебе все это дал, они, что ли? Господь тебе дал, Он и взял. Кого же ты ругаешь? Смирись, смирись, прошу тебя, поисповедуйся». 

А сам начал молиться за больного: «Господи, сохрани его жизнь! Что же он идет к Тебе с таким озлоблением, с таким злом?». И человек тот постепенно успокоился и согласился: «Ну, слушай, батюшка». «Я его выслушал, разрешил  от грехов, – рассказывал отец Георгий, – и он уснул, а утром встал здоровым. С той поры это самый близкий мой духовный сын. Он вышел из тюрьмы, живет, работает, и все у него в жизни как следует. Вообще-то все они хорошие люди, но загрубели и отошли от Бога».

В 1922 году по ходатайству епископа Феодора (Поздеевского) отец Георгий был досрочно освобожден на поруки, принят в Данилов монастырь и возведен в сан архимандрита. Там ему предоставили келью на нижнем этаже храма в честь Святых Отцов семи Вселенских Соборов. Напротив кельи находился домовой храм, где старец по будням принимал приходивших за советом и на исповедь. В праздники он исповедовал за ракой с мощами св. блгв. князя Даниила. Мудрость, доброта и праведная жизнь старца вскоре стали широко известны в Москве. 

Батюшка ко всем относился по-доброму, обращался со словами «золотце», «золотой мой», «деточка». Для детей у него в кармане рясы всегда были конфеты, пряники, сладости. Исключительное внимание он уделял молодежи, считая, что путь человека складывается смолоду. Прихожан призывал свидетельствовать о верности Богу делами, говорил, что в повседневной жизни можно и нужно быть подвижником. Церковные начала отец Георгий почитал святыми и требовал от духовных детей постоянства в вере. 

Ежедневную домашнюю молитву, посещение церковных богослужений, знание служб он считал обязательными. Чтением Слова Божия, и в первую очередь Святого Евангелия, рекомендовал заниматься постоянно; говорил, что это чтение «согревает душу». Старец благословлял людей учиться, приобретать специальность по своим способностям и возможностям, развивать данные Богом таланты и не обращать внимания на неустройство быта. В самое сложное время батюшка оставался твердым сторонником единства Церкви.

Арестовали архимандрита Георгия 19 мая 1928 года. Следствие обвинило его в «использовании религиозных предрассудков в антисоветских целях», в призывах жертвовать на помощь ссыльным. На допросах он держался мужественно и спокойно, не давая поводов обвинить других. 15 июня особое совещание при коллегии ОГПУ приговорило его к трем годам ссылки, которую он отбывал в Казахстане. Но и там, тяжко страдая от болезни и трудных условий жизни, вместе с верными духовными чадами отец Георгий продолжал жить по-монашески – в трудах и молитве.

Весной 1932 года, за несколько месяцев до кончины, архимандрит Георгий был освобожден (с задержкой на год) без права проживания в Москве и 12 других городах. Из возможных мест уже смертельно больной старец выбрал Нижний Новгород. Ему не говорили о том, что у него рак гортани, но он сам обо всем догадался и воспринял болезнь как посещение Божие: «Рак не дурак, ухватит клешнями – и прямо в Царство Небесное».

В последние дни своей исповеднической жизни он много общался с духовными чадами. 4 июля, после беседы с арх. Сергием (Воскресенским), задремал. Близкие, заметив, что дыхание батюшки изменилось, позвали отца Сергия. Он тотчас пришел со Святыми Дарами. Старец причастился и так, с Чашей в руках, преставился ко Господу.

Преподобноисповедник Георгий (Лавров) был прославлен Архиерейским Юбилейным Собором. 11 октября 2000 года состоялось обретение его мощей, которые были перенесены с Бугровского кладбища Нижнего Новгорода в Москву и ныне покоятся в Покровском храме Свято-Данилова монастыря.

 

Подготовила Ксения Соколова