Шестнадцать пуль не убили

 

Отец Михаил с семьей

 

 

Священномученик Михаил Григорьевич Воскресенский родился в 1883 году в селе Теплый Стан Нижегородской епархии в семье станового пристава Григория Дмитриевича Воскресенского. С 1910 года служил в селе Бортсурманы. Прихожане любили его за доброту, благочестие и за безупречное исполнение пастырских обязанностей.

Настал 1917 год – начало открытого гонения на Церковь. За полгода своего жестокого правления большевики враждебно настроили против себя население страны. Повсюду поднимались восстания. Летом 1918 года по реке Суре отступала группа войск Колчака. Жители города Курмыша организовали восстание, чтобы или освободиться от большевистского плена, или присоединиться к отступавшим войскам.

Карательный отряд, выступивший на подавление сопротивления, почти весь состоял из латышей. Возглавлял его некий Гарин, выходец из дворян Нижегородской губернии. Где бы ни проходил он, повсюду мучили и убивали священников.

По Бортсурманам пронесся слух, что каратели собираются истребить всех жителей. Как призыв, как погребальный звон, над селом поплыл голос колокола. Это звонил крестьянин по прозвищу Еленя, который умел и любил звонить.

И колокол был здесь особый, крестьянский, отлитый на их средства; привезли они его сюда сами, впрягаясь в упряжь, не доверяя церковного дела безсловесным животным; была установлена очередность, и крестьяне менялись, чтобы всем сподобиться повезти звонкого проповедника.

И теперь стоял на колокольне Еленя, звонил и звонил – и разносился округ звон сильный, набатный. С тревогой слушали люди безвременный звон.

Отца Михаила в это время в селе не было, он уехал в соседнюю Козловку причащать старика.

...Каратели въехали в село и приступили к арестам. Арестованных сводили в здание волостного правления.

Поздно ночью отец Михаил возвращался домой. На окраине села ему преградили путь:

– Кто идет?

– Священник, – ответил батюшка.

Этого было достаточно.

– Давай убьем его, – услышал отец Михаил.

– Успеем еще, – ответил другой.

Его пропустили, и он поехал домой.

А в это же самое время другие каратели уже наведались к нему в дом, чтобы арестовать, но не застали и ушли. Понял священник, какой ему готовится жребий, но бежать не стал.

Вскоре за ним пришли.

Решение уже было принято – всех арестованных казнить; всю ночь их избивали. С особенной жестокостью мучили отца Михаила. Настоящей вины за ним не было, и мучители били его за то, что он велел звонить в колокол и ждал с радостью отряд Колчака.

Чтобы не вызвать среди жителей села возмущение, палачи объявили, что все арестованные будут отправлены в Курмыш для суда. Однако страстотерпцы знали об уготованной им участи и готовились к смерти, каясь и исповедуясь.

27 августа / 9 сентября перед полуднем колонна из тридцати человек в сопровождении карателей двинулась по Курмышской дороге. Отец Михаил шел впереди и громко пел погребальные песнопения, а вместе с ним прихожане. Так прошли пять километров и дошли до овражного места, называвшегося Степанихой. Здесь всем было велено выстроиться в один ряд, палачи встали напротив.

Отец Михаил опустился на колени и с воздетыми руками молился Богу. Ни одна из шестнадцати попавших в него пуль не смогла оборвать его жизнь. Это было явным знамением чуда, и тогда один из карателей подошел к священномученику и заколол его в сердце штыком.

Из тридцати человек только один остался в живых – Иван Петрович Курепин. Он и рассказал о подробностях мученической кончины священника, церковного чтеца и двадцати семи крестьян.

После убийства палачи послали в Бортсурманы одного из местных жителей сказать, чтобы забирали тела или закапывали их здесь – все должны быть похоронены к вечеру. Крестьяне приехали на подводах и забрали всех, а на месте расстрела поставили крест с надписью.

Вечером все убиенные были погребены в пяти братских могилах. У трех из них не было в селе родственников, и гробы сделать им не успели. Это – священномученик Михаил, чтец Евлампий и волостной писарь.

Гробом священномученику послужили гробы его прихожан, на которые он был положен и которыми окружен – Николая Мигунова, Николая Небасова, Николая Мигунова другого и раба Божия, имя которого неизвестно.

 

Подготовила Ксения МИРОНОВА

 

По книге: Дамаскин (Орловский),
игум. Жития новомучеников
и исповедников Российских
ХХ столетия. Жизнеописания
и материалы к ним. Кн. 1. Тверь, 1992.

 

---

 

Путь Савла

 

 

 

Священномученик Александр родился 25 августа 1884 года в селе Поводимово Алатырского уезда Симбирской губернии в семье крестьянина Михаила Цицерова. В 1903 году Александр окончил Апшаровскую церковно-учительскую семинарию и до 1908 года был учителем в церковноприходской школе села Ольховки Симбирской губернии.

Как многие учителя тех лет, Александр Михайлович принимал участие в модной тогда революционной деятельности и даже вступил в 1904 году в партию социал-демократов. В его обязанности входило распространение прокламаций среди солдат стоявшей в этих местах воинской части. В 1906 году социал-демократическая партия была разгромлена, и в домах многих ее участников, в том числе и Александра Михайловича, прошли обыски; некоторых членов партии привлекли к судебной ответственности и выслали, а иных и казнили. Александр Михайлович как не принимавший активного участия в деятельности партии арестован не был. Революционные события, которых он стал участником, и тот накал страстей, которыми они сопровождались, разгул безбожия и связанная с ним безнравственность – все это заставило его глубже задуматься о причинах происходящего и сделать в конце концов однозначные выводы.

В 1908 году Александр Михайлович поступил учителем-регентом в двухклассную Княжухинскую церковноприходскую школу в Симбирской губернии. В 1913–1914 годах учился на пастырско-миссионерских курсах в Москве, и 20 апреля 1914 года был рукоположен во священника к Владимирской церкви села Осташева Бронницкого уезда Московской губернии и назначен миссионером. В том же году отец Александр организовал религиозно-нравственные чтения для рабочих Садковской мануфактуры, а в селе Осташево – кооперативное общество, председателем которого затем состоял в течение двух лет.

25 ноября 1916 года отца Александра перевели служить в Николаевскую церковь в селе Никольском Звенигородского уезда Московской губернии. В 1926 году его наградили наперсным крестом, в 1932-м – возвели в сан протоиерея и назначили благочинным Звенигородского округа.

Протоиерей Александр был выдающимся проповедником, послушать его приходили из самых дальних деревень. Будучи человеком образованным, памятуя уроки, полученные в свое время на миссионерских курсах, и наставления их великого основателя – протоиерея Иоанна Восторгова, к проповедям он готовился тщательно, посвящая этому иногда по три-четыре часа.

Отец Александр любил свой приход и свою паству, и паства в ответ любила его. Все знали, что их священника можно позвать соборовать и причастить больного в любое время и в любую погоду. Он был готов, посвятив свою жизнь Господу, самоотверженно служить народу, никогда не ожидая и не требуя платы за совершенные требы, и, когда мог, сам помогал нуждающимся не только советом, но и материально, или, если человек был болен, – лекарством.

Большое значение пастырь придавал труду – не любил праздности, которую считал причиной многих пороков. Занимаясь кроме исполнения священнических обязанностей крестьянскими работами, летом он вставал в четыре часа утра и шел вместе с сыновьями косить. С детьми отец Александр был ласков и внимателен, но и строг ко всяким отступлениям от христианских заповедей.

26 января 1937 года протоиерей Александр был назначен настоятелем Преображенского храма в селе Большие Вяземы Звенигородского района. Но прослужил здесь меньше года.

24 ноября того же года сотрудниками НКВД была составлена справка на арест священника, и на следующий день дано разрешение на арест. 27 ноября отец Александр был взят под стражу и после нескольких дней допросов в звенигородской тюрьме переведен в Таганскую, в Москву.
Поскольку священник в Больших Вяземах служил недолго и местные безбожники его не знали, а допрошенные дежурные свидетели мало что могли рассказать, то следователь предложил им подтвердить на бумаге то, что он сам написал. Следствие по делу отца Александра длилось всего один день.

3 декабря 1937 года тройка НКВД приговорила отца Александра к десяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере, и он был отправлен в город Свободный Хабаровского края, где заключен в Амурский железнодорожный лагерь НКВД.

1 сентября 1939 года супруга священника и его дети обратились с письмом к начальнику НКВД Берии с просьбой пересмотреть дело отца Александра. Со своей стороны, еще раньше, отец Александр также подал заявление о пересмотре. Снова были допрошены те же свидетели; от некоторых ранее данных ими показаний они отказались, и следователь 10 ноября 1939 года предложил приговор отменить и священника освободить. Но другой следователь, рассмотрев дело 26 декабря 1939 года, счел необходимым всего лишь изменить приговор. 13 февраля 1940 года следственная часть управления НКВД по Московской области постановила заменить наказание на пять лет ссылки в Красноярский край. Но все это было уже тщетно.

Еще 9 сентября 1939 года протоиерей Александр Цицеров скончался в Буреинском исправительно-трудовом лагере НКВД на станции Известковая и был погребен в безвестной могиле.

 

Подготовила Ксения МИРОНОВА

 

По книге: Дамаскин (Орловский),
игум. Жития новомучеников
и исповедников Российских
ХХ века Московской епархии.
Т. 4. Тверь, 2006. С. 155–160.