Суд Церкви – Божий суд

20 февраля / 5 марта – Неделя 1-я Великого Поста,
Торжество Православия

 

 

Что хотим мы делать, братия? Не такое ли что-нибудь, чем, быть может, оскорбятся некоторые? Не такое ли что-нибудь, за что, быть может, осудят нас некоторые? Правда, суд человеческий не очень важен: суд человеческий может быть далек от истины. Тем не менее надобно заботиться, чтобы не оскорблялась совесть братий нашими поступками; надобно показать, что не мы ошибаемся, а другие. Итак, несколько минут на размышление: что хотим мы делать? Что за суд, который хотим повторить?

Спаситель наш Господь Иисус, подавая исцеление больному, прежде чем исцелил его, сказал: Отпущаются тебе греси твои (Мк 2, 5). Фарисеи и книжники, услышав слова Его, сказали: «Сей хулит, кто может отпущати грехи?» (см.: Там же, 7; ср.: Мф. 9, 3). Книжники были люди ученые; они поняли, и справедливо поняли, что Христос Иисус, усвояя себе власть прощать грехи, усвояет себе то, что принадлежит единому Богу. Сей хулит, богохульствует, говорили они, берет на себя не принадлежащее ему и принадлежащее единому Богу, иначе – похищает власть у Бога. В чем была ошибка книжников? Чего не поняли люди ученые? Они не поняли или не хотели понять, что Христос Иисус есть Сын Божий, также всемогущий, также вседержащий, как и Бог Отец. Дела Его показывали, что Он более, чем сын человеческий, что Он всеведущ и всемощен, как Бог. Но люди были слепы от действия страстей и не видели того. Отец бо не судит никомуже, но суд весь даде Сынови (Ин. 5, 22), – учил еще Сын Божий. Власть судить, власть вязать и разрешать принадлежит Богу, но она же принадлежит и Сыну Божию. Вот Кому первоначально принадлежит суд над совестию людей!

Принадлежит ли он еще кому-нибудь? Без сомнения, может принадлежать тому, кому даст Сын Божий. Дана ли власть Сыном Божиим кому-либо на земле? Дана. О том говорит Сам Сын Божий. Аще же и Церковь преслушает, – учил Он, – буди тебе якоже язычник и мытарь (Мф. 18, 17). Что это такое? Спаситель говорил, что если ты увидишь согрешающего брата, то скажи ему о грехе его наедине. Если не послушает – возьми другого брата. Если и после того не исправится – повеждь Церкви. Если же и Церкви не послушает – буди тебе якоже язычник и мытарь, – да будет он для тебя то же, что язычник и мытарь, да будет он для тебя человеком, с которым ты более не должен иметь никакого общения. Он отверг Церковь, отвержен и Церковию, и ты, который состоишь в связи с Церковию, по тому самому не должен быть в связи с тем, который более не принадлежит Церкви. Вот точное учение Сына Божия!

Елика аще свяжете на земли, – говорит в то же время Сын Божий, – будут связана на Небеси: и елика аще разрешите на земли, будут разрешена на Небесех (Там же, 18). Это еще яснее и сильнее. «То, что вы разрешите на земле, будет разрешено на Небе». Кто «вы»? Прежде дал власть вязать и разрешать Церкви; теперь говорит: «Вы свяжете, вы разрешите». Кто же «вы»? Можете видеть, что власть передается не всей Церкви, а известным лицам. Кто же эти лица? Не одни ли апостолы? Но Спаситель сказал, что передает власть Церкви; следовательно, уже не одним апостолам, – следовательно, каким-нибудь лицам, которые имели быть в Церкви после апостолов, которые имели быть преемниками апостолов. Да и почему передает Он великую власть свою? Аще же согрешит к тебе брат твой (Там же, 15), – говорит Он. Что это значит? То, что власть передается по той причине, что возможны согрешающие. Представьте же себе: если во время апостолов возможны были грешники, требовавшие власти вязать и разрешать, – что же сказать о временах последующих?!

Братия! Терпят ли в обществе человеческом непокорных? Нет. И оно подвергает их наказанию. Какому? Иных даже исключает из своего общества, велит умирать смертию политическою. По какому праву? Несть бо власть аще не от Бога (Рим. 13, 1). Скажите, с чего хотят, чтобы общество духовное могло терпеть у себя непокорных? Как думать, что такое высокое общество, которого члены, живя на земле, живут на Небе, не было уполномочено властию отсекать от себя непокорных, или что то же – предавать анафеме?!

В Церкви Коринфской один человек сделал грех тяжкий, грех такой, какого, как писал апостол, не слышно даже у язычников, – но коринфяне не обратили на то судебного внимания. И апостол писал: О имени Господа нашего Иисуса Христа собравшимся вам и моему духу, <…> предати таковаго сатане <...>. Измите злаго от вас самех (1 Кор. 5, 4–5, 13). Вот пример тому, что при апостолах была судебная власть, исключавшая тяжкого и нераскаянного грешника из чистого общества христианского. Вот опыт того, что не себе только апостол усвоял власть поражать грешника наказанием, но говорил, чтобы в Коринфской Церкви предали грешника сатане.

Итак, Церковь произносит суд на некоторых потому, что суд сей дан ей Сыном Божиим.

После того, что сказано о происхождении суда церковного над упорными грешниками, кто посмеет отнимать у Церкви право анафемы? На то могут отваживаться только люди, влающеся и скитающеся всяким ветром учения, во лжи человечестей, в коварстве козней льщения (Еф. 4, 14). Церковную терпимость ересей и расколов допускали и могут допускать только люди, для которых истина и ложь, нечестие и благочестие – одно и то же, люди, которые колеблются на каждом шагу, не имея ни в уме, ни в сердце твердой веры; называются христианами, а в душе кланяются то Магомету, то Далай-ламе. Иначе – те, которые знают и любят истину, не могут стоять между истиною и заблуждением. Они, не колеблясь, говорят: «Это – истина и не может быть ложью; это – истина, и ее готов я защищать моею кровью»; или: «Это – ложь и не может быть истиною; это – ложь, и я ни за что не соглашусь преклониться пред нею». <...>

Что скажут еще против суда Церкви? Страшно, говорят, подумать, какой грозный суд произносит Церковь, – Церковь, которой глас, казалось, должен быть гласом одной любви. Да, братия, страшно, – страшно потому, что суд Церкви есть суд Божий, суд Сына Божия. О, кто даст нам трепет Иеремии, трепетавшего за Иерусалим, поражаемый гневом Божиим?! Кто даст потоки слез, которые проливал пророк Божий, оплакивая участь Израиля нечестивого?! Но что говорю я о трепете и слезах Иеремии? Такой ли трепет, такие ли слезы, такая ли скорбь необходимы нам, когда слышим суд Божий, осуждающий грешника на вечные муки?! О братия! Страшно <...> впасти в руце Бога живаго (Евр. 10, 31)! А суд Церкви, повторяем, есть суд Божий.

Но зачем он – не суд любви? Затем, братия, что нераскаянный грешник не понимает, не принимает суда любви, тогда как Церковь одного и желает для всех – спасения вечного. Самолюбцы, <…> величави, горди, хульницы, <...> нагли, напыщени, сластолюбцы, <...> имущии образ благочестия, силы же его отвергшиися (2 Тим. 3, 2–5) не внимают никаким внушениям любви и по гордости своей ставят себя выше Церкви, отделяются сами от нее.

Пусть так, говорят, пусть Арий, пусть Македоний поражены анафемою, – к чему же повторяется она теперь? Да, если бы мы были столько внимательны к себе, чтобы не было между нами Ариев и Македониев, Церковь не повторяла бы грозного суда своего. Но несчастные мы! Сколько между нами является Ариев и Македониев, даже более дерзких в богохульствах, чем были и те, и нагло проповедуют ложь?! Сколько людей, которые отлучались, как отлучился гордый Новат, от общения с Церковию и употребляют меры увлекать вместе с собою многих других?! <…> Что остается Святой Церкви в таком положении? Не сама ли любовь обязывает ее поражать суемудрие страхом и безславием анафемы? Гордость суемудрия находит себе пищу в том, что думает жить ненаказанно по-своему. Пусть же слышит она, что есть суд на гордое суемудрие, суд, произносимый на земле и повторяемый на Небе. Врач не от жестокости, а по мудрой любви отнимает заразившийся член тела, – он желает тем спасти прочие члены тела от заразы. То же самое делает и Святая Церковь. Страхом суда на непокорных предостерегает она неосторожных от общения с людьми непокорными; предавая позору заблуждение, она спасает умы простые от общения с заблуждениями. Так заповедал поступать апостол Божий: Еретика человека, если он по первом и вторем наказании, вразумлении не исправится, отрицайся, удаляйся (Тит. 3, 10). Молю же вы, братие, блюдитеся от творящих распри и раздоры <...> и уклонитеся, удаляйтеся, от них (Рим. 16, 17).

Нет, не суд, чуждый сердцу матери, выражает собою суд Церкви. Вы увидите, вы услышите, как она со всеми чадами преклонит колена пред Господом за спасение заблуждающих. Вы увидите, вы услышите, как будет она умолять Господа Иисуса заслугами Его, дабы Он дал дух раскаяния тем, которые подвергают себя анафеме. О! Когда бы сами заблудшие тронулись слезами матери, которые проливает она за них пред Господом и пред всеми святыми Его! Прославляя поборников Православия, чего желает Церковь, как не торжества для истины, как не славы для того имени, которое одно достойно славы?

Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу ныне и во веки. Аминь.

 

Святитель
Филарет Черниговский

Из Слова в Неделю Православия
в 1850 году

 

Слова, беседы и речи
Филарета (ГУМИЛЕВСКОГО),
архиепископа Черниговского
и Нежинского: В 4-х ч. СПб., 1883.