Жертва за Православие

 

 

 

Царь решил идти на Казань, посоветовавшись с митрополитом Макарием и всем Освященным собором. Сам поход Государь воспринимал в личном плане как жертвенный поступок и способ пострадать за Православную веру и Церковь.

Перед отъездом, прощаясь с женой Анастасией, он говорил: «Аз, жено, надеяся на Вседрежителя и Премилостиваго и Всещедраго и Челолюбиваго Бога, дерзаю и хощу итти против нечестивых варвар, и хощу страдати за Православную веру и за святыя церкви не токмо до крови, но и до последняго издыхания. Сладко убо умрети за Православие; ни есть смерть еже страдати за Христа, се есть Живот Вечный» (Здесь и далее цит. по: Полное собрание русских летописей. Т. 13).

Государь наказывал Царице: «Тебе же, жено, повелеваю: никако о моем отшествии скорбети, но пребывати повелеваю в велицых подвизех духовных и часто приходити к святым Божиим церквам, и многи молитвы творити за мя и за ся, и многу милостыню убогим творити, и многих бедных и в наших царских опалах разрешати повелевай, и в темницы заключимые испущати повелевай, да сугубу мзду от Бога приимем, аз – за храбрство, а ты – за сия благая дела».

Речь Иоанна была столь искренней и неподдельной, настолько назидательной и внушительной, что с Анастасией случился обморок, но «Царь свою супружницу своима рукама удержал, хотяше бо пасти на землю, и на мног час безгласна бывши».

Но самое важное для нас распоряжение Царь отдал митрополиту: «Ты же, господине отец мой Макарий, митрополит всея Русии, потщися, елико тебе Бог даст, во всем беречи Царство <...>; брата же нашего на благодарныя дела поучай, такожде и бояр, оставших зде, во всем наказуй; такоже, господине, и жену мою, Царицу Анастасию, непраздну сущу, духовне во всем побереги».

Помимо этого летописного сообщения, существует еще одно известие, касающееся поручения Иоанна IV митрополиту Макарию накануне Казанского похода. Оно принадлежит Исааку Масса (1587–1635), голландскому купцу и торговому резиденту в Москве, писавшему о событиях в Русском государстве начала XVII века. Рассказывая об отъезде Иоанна Васильевича к войску, стоявшему под Казанью, Исаак Масса отмечает, что в Москве Царь «оставил вместо себя митрополита Макария» (Масса И. Краткое известие о начале и происхождении современных войн и смут в Московии до 1610 г. за короткое время правления нескольких Государей // О начале войн и смут в Московии. М., 1997). Несмотря на ряд неточностей и анахронизмов, содержащихся в рассказе голландца, историк И.И. Смирнов признал его достоверность в той части, где извещается «об оставлении Иваном IV на время своего отсутствия, „вместо себя“, т. е. наместником, митрополита Макария» (Смирнов И.И. Очерки).

Воротившись из похода, Царь скажет встречающим его священнослужителям, что несчастья, пережитые Русью и православным людом, случились «грех ради наших, наипаче же моих ради согрешений» (Полное собрание русских летописей. Т. 13).

 

Подготовила
Татьяна ВИНОГРАДОВА

 

По книге И.Я. ФРОЯНОВА
«Драма русской истории». М., 2007.

 

 

 

 

 

Всю свою жизнь Аксаков задавался вопросом: «Отчего же так нелегко нам живется на Руси?»

В одной из своих многочисленных статей о России он пишет следующее: «Трудно ей особенно потому, что приходится ей иметь дело не с какой-либо внешней опасностью, внешним врагом, – а с самою собой. Трудно ей потому, что и врачевания приходится искать, как убеждает в том недавний опыт, не во внешних учреждениях только, не в одной благонамеренности правительственной, а в чем-то ином, в разрешении многочисленных, громадных вопросов духовного свойства».

И далее публицист обращается к западнически мыслящим крупным чиновникам и общественным деятелям, как бы объясняя из-за чего в итоге возникает сложная жизнь в России: «Пора бы, кажется, понять, что это (внешние преобразования) – не более как средства к жизни, ее внешние формы, а не сама жизнь; что в том-то и состоит уродство нашего развития, что прежде содержания являются у нас формы, в которые и втягивается потом содержание искусственно и насильственно, а не содержание само, свободно и органически, создает себе форму. Итак, казалось бы, по этой дороге и идти дальше некуда».

Какой же выход видит публицист? С его точки зрения, необходимо прекратить многочисленные эксперименты по навязыванию России западного образа мыслей и образа жизни.

Какие же меры предлагает Аксаков? Он вполне обоснованно считает, что всем нам нужно вернуться к своим национальным традициям. «Надо только уразуметь сокровища духа в Русской земле и познать их», – отмечает он.

Иван Сергеевич Аксаков, как пишет историк Б.П. Балуев в исследовании о Н.Я. Данилевском, был некогда единственным человеком, который «давал в своих изданиях отпор наиболее злобным выпадам идеологов европейской цивилизации против России и русского народа». И именно он, имея в виду многочисленные и неоднократные проявления патологической русофобии в западной научной и публицистической литературе, разъясняет, что Россия виновата перед Западом только лишь в том, что существует (в данном случае можно вспомнить знаменитую басню И.А. Крылова о волке и ягненке); что главный источник ненависти Запада к России кроется в «историческом инстинкте непримиримой вражды двух противоположных начал» – «латинского и православного»; что Россия для Запада – плебей, при общении с которым не следует соблюдать никаких нравственных норм, и поэтому вполне допустим и осуществим двойной стандарт.

Как известно, Аксаков стал во многом продолжателем и распространителем идей Федора Тютчева, на дочери которого был женат. И он, вслед за поэтом-мыслителем, резко критиковал западную цивилизацию, защищая интересы России и славянства (особенно южного и восточного) во внешней и внутренней политике, считая важным и привлечение западных славян к идее Православия.

После неудачной для России Крымской войны наступает самый плодотворный период в деятельности Аксакова как публициста. И хотя в начале своей публицистической и общественной деятельности он не был сторонником антизападничества, но затем оно постепенно сформировалось в нем как ясная и четкая черта. Так, например, в 1861 году он писал следующее: «Пора понять, что ненависть, нередко инстинктивная, Запада к славянско-православному миру происходит от глубоко скрытых причин; причины эти – антагонизм двух противоположных просветительных начал и зависть дряхлого мира к новому, которому принадлежит будущее».

Несколько позднее он вполне пророчески заявил: «Вся задача Европы состоит в том, чтобы положить предел материальному и нравственному усилению России, чтобы не дать возникнуть новому, православно-славянскому миру, которого знамя предносятся единою свободною славянской державой – Россией – и который ненавистен латино-германскому миру».

 

Подготовила
Татьяна ВИНОГРАДОВА

 

По статье к.ф.н. Сергея ЛАБАНОВА
«Последний славянофил»
(http://ruskline.ru)