Духовно-нравственный облик архиерея

 

 

Архиерейский коврик «орлец» – символ
небесного происхождения власти и достоинства епископского сана

 

Продолжение. Начало см. в № 17 (137)

 

Мы продолжаем публикацию избранных глав из курсовой работы приснопамятного митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычева) (1927–1995), написанной им в Ленинградской духовной академии на тему духовно-нравственного облика русских архиереев XI–XVI веков. Труд ценен как актуальностью поднятого вопроса, так и серьезностью подхода к нему автора, глубоко осознававшего высоту архипастырской миссии быть «солью земли» (см.: Мф. 5, 13).

 

 

ДУХОВНО-НРАВСТВЕННЫЙ
ОБЛИК ЕПИСКОПА В СВЕТЕ
УЧЕНИЯ АПОСТОЛОВ И СВЯТИТЕЛЕЙ

 

Д. УЧЕНИЕ СВЯТИТЕЛЯ
ИОАННА ЗЛАТОУСТА

 

Если простые верующие бывают часто обуреваемы отовсюду, то тем паче епископ, стоящий во главе кормила большого корабля, бывает еще в большей степени обуреваем со стороны греха. И в душе епископа происходит внутренняя брань. Здесь­то и должен показать епископ твердость души; твердость своего стремления к истине. Другими словами, епископ должен иметь внутреннюю духовную силу самообладания над всем греховным, или господство духа над плотью.

«Душу священника (епископа), – говорит святой Златоуст, – обуревают волны, большие тех, какие бывают от ветров, возмущающих море. И, во­первых, является тщеславие, как бы скала ужаснейшая и гораздо опаснейшая скалы Сирен, которую вымыслили баснописцы…»

Кроме тщеславия, ежедневно терзают душу «гнев, уныние, зависть, вражда, клевета, осуждения, обман, лицемерие, козни, негодование на людей невинных, удовольствие при неблагополучии служащих, печали при их благосостоянии, желание похвал, пристрастие к почестям (оно более всего вредит душе человеческой), учение с угождением, неблагородное ласкательство, низкое человекоугодие, презрение бедных, услужливость богатым, предпочтения неразумные и вредные, милости опасные как для приносящих, так и для принимающих их, страх рабский, приличный только презреннейшим невольникам, недостаток дерзновения, степенный вид смиренномудрия, но без истинного смирения, уклончивые обличения и наказания» (Творения св. Иоанна Златоуста. СПб., 1895. Т. 1. С. 421).

В натиске всех этих греховных волн епископ должен стоять твердо и непоколебимо. «Глава, – говорит святитель, – должна быть крепкою, чтобы она могла располагать и приводить в надлежащее состояние вредные испарения, поднимающиеся из прочих частей тела; а когда она сама по себе слаба и не может отклонять болезненных влияний, то и сама делается еще слабее и вместе с собою губит все тело» (Там же. С. 422).

Для этого необходимо, чтобы епископ был духовно бодрствующим, на всякое время и на всякий час «осмотрительным и имел множество глаз со всех сторон, как живущий не для себя, а для множества людей» (Там же. С. 424).

В деле избрания и возведения в сан священника епископ не должен, с одной стороны, угождать себе и людям, а с другой – должен проявить особую силу своей власти, хотя бы тому и противились многие, если кандидат будет достоин священства.

Заметим, что во времена святителя Иоанна Златоуста при избрании кандидатов в сан пресвитеров и епископов участвовали как пресвитеры и епископы, так и народ. Это и создавало трудность епископу при избрании им кандидата в сан священника. Ибо каждый желал выдвинуть своего кандидата, а другого отвергнуть. Причем многие руководились чисто личными интересами, а не общецерковными, и потому выдвигали или недостойного кандидата, или же препятствовали хорошему. Об одном, например, говорили: «Этот должен быть отвергнут потому, что молод; другой – потому, что не умеет льстить; третий – потому, что поссорился с таким­то; четвертый – чтобы такой­то не оскорбился, увидев, что предложенный им отвергнут, а избран этот; пятый – потому, что добр и скромен; шестой – потому, что слишком страшен для согрешающих» (Там же. С. 430).

Вот среди таких­то обстоятельств епископ и должен проявить особую мудрость и нелицеприятие.

«Теперь я желал бы спросить, – говорит святой Златоуст, – что должно делать епископу в борьбе с такими ветрами? Как ему устоять против таких волн? Если он будет руководствоваться в делах здравым рассудком, то и ему, и избранным все становятся врагами и неприятелями, делают все вопреки ему, каждый день производят раздоры и преследуют избранных безчисленными насмешками, пока не низвергнут их или не возведут своих приверженцев <...>. Если же епископ предпочтет угождение этим людям собственному спасению, приняв тех, кого не следовало, то вместо них будет иметь врагом своим – Бога <...>. Представь же, каким должен быть тот, кому предстоит выдерживать такую бурю и отвращать такие препятствия общему благу? Он должен быть важным и негордым, суровым и благосклонным, властным и общительным, строгим и кротким, чтобы он мог удобно противостоять всем препятствиям; он должен с полною властию принимать человека способного, хотя бы все тому противились, а неспособного – с такою же властию отвергать, хотя бы все действовали в его пользу, иметь в виду только одно благосостояние Церкви и ничего не делать по вражде или из угождения кому­нибудь» (Там же. С. 430–431).

<…> Кроме заботы о вдовицах и девственницах, епископ должен иметь попечение и о других членах своей паствы, чтобы никто не был лишен его отеческой заботы. Особенно же он должен прилагать много старания и нежности в заботе о женщинах, как о более немощных членах, печься об их здоровье, навещать их, когда они расслаблены телом и душою, утешать в скорби и направлять ко спасению.

«Нельзя предстоятелю (епископу), пасущему все стадо, – говорит Златоуст, – пещися об одной части его – о мужчинах, а другую оставить в пренебрежении, т. е. женщин, которые особенно нуждаются в большей заботливости по причине удобопреклонности к грехам; но принявший епископство должен заботиться и об их здоровье если не в большей, то в равной мере; обязан навещать их, когда они больны, утешать, когда скорбят, укорять предающихся безпечности, помогать бедствующим» (Там же. С. 436).

Не меньшей опытностью и справедливостью должен обладать епископ и в делах судебных. Ему необходимо так вести церковное судопроизводство, чтобы во всем была одна правда, всех удовлетворяющая. В противном же случае он подвергнется многим нареканиям и осуждениям, что, конечно, унизит сан епископа.

«Судебная часть [служения епископа], – говорит Иоанн Златоуст, – сопряжена со множеством неприятностей, большими хлопотами и такими трудностями, каких не переносят и мирские судьи; нелегко найти правду, трудно и найденную сохранить неизвращенною. Здесь не только хлопоты и трудности, но бывает и опасность немалая. Некоторые из более слабых, подвергшись суду и не нашедши зашиты, отпали от веры. Многие из обиженных, ненавидя обидчиков, ненавидят столько же и тех, которые не оказывают им помощи, не хотят принимать во внимание ни сложности дел, ни трудности обстоятельств, ни ограниченности священнической власти и ничего другого подобного, но являются неумолимыми судьями, принимая в оправдание только одно – освобождение от угнетающих их бед» (Там же).

Много опыта и глубокой сострадательности должно быть в душе епископа в деле отлучения недостойных членов от общения церковного. Здесь требуется большая внимательность и осторожность, чтобы не наложить наказания на провинившегося сверх его силы и через это не подвергнуть его совершенному отпадению от Церкви.

«А что сказать о тех скорбях, – говорит святой Златоуст, – которые [пастыри] чувствуют тогда, когда должно отлучить кого­нибудь от церковного общества? <…> Здесь предстоит и немалая беда. Опасно, чтобы наказанный сверх меры не потерял того, что сказано блаженным Павлом: „Да не како многою скорбию пожерт будет“ (2 Кор. 2, 7). Посему и здесь требуется величайшая внимательность, чтобы то самое, что делается для пользы, не причинило ему большего вреда; ибо за каждый из тех грехов, которые он совершит после такого врачевания, вместе с ним подлежит наказанию и врач, нехорошо лечивший рану» (Там же. С. 437).

Чтобы епископ мог не только располагать других к добродетели примером своей жизни, но и ограждать свое стадо от злоухищрений врага, вразумлять уклонившихся от правых догматов в ересь, он должен обладать силою слова или, иначе, уметь правильно передавать учение Христово. Он должен, по апостолу, быть учительным.

«Наилучшему устроению жизни, – говорит Святой Отец, – может содействовать жизнь другого, располагая к соревнованию; но когда душа страждет болезнию, состоящею в неправых догматах, тогда весьма полезно слово не только для ограждения своих, но и для борьбы с посторонними» (Там же. С. 445).

Причем епископ должен настолько обладать словом и знанием, чтобы мог, с одной стороны, умело распознавать козни диавола и развеивать их, а с другой – не допускать крайностей в разъяснении догматов веры, но держаться золотой середины.
«Если намеревающийся побеждать не будет сведущ во всех частях этого искусства [слова], то диавол и через одну какую­нибудь часть, если она останется в пренебрежении, сумеет провести своих грабителей и расхитить овец; но он не будет [так смел], когда увидит пастыря, выступающего с полным знанием и хорошо сведущего во всех его кознях. Итак, нужно хорошо ограждаться во всех частях».

«Что пользы, если он хорошо борется с язычниками, а его опустошают иудеи? Или он преодолевает тех и других, а его расхищают манихеи? <...> Если пастырь не умеет хорошо отражать все эти ереси, то волк может и посредством одной пожрать множество овец» (Там же. С. 446).

Кроме того, епископ должен избегать крайностей, когда ему приходится обличать одних (как, например, иудеев, которые держались закона Моисеева), а другим как бы содействовать (например, последователям Валентиниана или Маркиана, которые исключали из числа книг Божественного Писания закон, данный Богом Моисею).

«Тот, кто намеревается бороться с теми и другими, – говорит святитель, – должен соблюдать <...> равновесие» (Там же. С. 446–447).

 

Подготовил Виктор ЗАРЕЧНЫЙ

 

Окончание следует