Почему православному христианину
нельзя быть экуменистом

 

 

 

Продолжение. Начало в № 14(38)

 

 

ЧАСТЬ II:
АНТИХРИСТИАНСКАЯ
СУЩНОСТЬ ЭКУМЕНИЗМА

 

ОСНОВАНИЕ ПЯТНАДЦАТОЕ:
ЭКУМЕНИЗМ НАСАЖДАЕТ СРЕДИ МОЛОДЕЖИ
КОЩУНСТВЕННЫЕ «ЛИТУРГИЧЕСКИЕ» СТИЛИ С
ДЖАЗОМ, ТАНЦАМИ И БОГОХУЛЬНЫМИ «МОЛИТВАМИ»

 

 

А) ЛИТУРГИЧЕСКИЙ СТИЛЬ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ

 

В Православной Церкви известен один-единственный литургический стиль, завещанный всем верным апостолами Христовыми (через Литургию св. ап. Иакова), принятый Святыми Отцами Церкви, утвержденный на протяжении веков ревнителями Священного Предания и дошедший до нас по благодатной церковной преемственности. Этот стиль, выразившийся в позднейших литургических чинах (свтт. Василия Великого, Иоанна Златоуста и Григория Двоеслова), характеризуется молитвенностью, покаянным настроем, благоговением, проявлением благодарности, любви и полной преданности Богу.

Побуждая к смиренному поклонению Подателю всех благ, а также к богобоязненному отношению к святыням богослужения, православный литургический стиль духовно воспитывает верующих, подвигает их стремиться к преодолению своей греховности. Посредством молитв и благодатных церковных Таинств, как бы вводя в иной мир и делая причастниками небесного служения, совершаемого на земле, он приближает нас к Богу. Святитель Иоанн Златоуст писал: «На небесах славословят воинства Ангельские, – на земле подражают их славословию человеки, составляя лики в церкви. На небесах Серафимы поют трисвятую песнь, – на земле ту же самую песнь воссылает многочисленное собрание человеков. Одно общее торжество составляют и небесные и земные существа. Одно у них благодарение, одно радостное ликование. Неизреченное милосердие Господа совокупило их вместе, Дух Святый соединил их, Всеблагой Отец согласил их пение в одну стройную песнь. Свыше происходит это благозвучие тонов – от Пресвятой Троицы, как от неких гуслей, раздается эта сладкая и блаженная песнь, Ангельское пение, немолчная гармония» (Свт. Иоанн Златоуст. Творения. СПб., 1900. Т. VI. Кн. I. С. 380–381).

Святые Отцы наставляют, что для неосужденного участия в Божественной Литургии, на которой Ангелы предстоят со священным трепетом (ср.: 1 Петр. 1, 12), христиане должны стяжать благоговение и страх Божий. В противном случае они не только не сподобятся принять в свои души освящающую и укрепляющую их благодать и не получат прощение грехов, но еще и увеличат свою вину перед Богом и выйдут из храма осужденными, а не помилованными. Именно поэтому угодники Божии решительно искореняли остатки языческих культов, которые некоторые люди пытались перенести в Церковь Христову, проявлявшиеся в непристойном поведении в храмах, криках, неблагоговейном пении, нецеломудренных играх и танцах, не допустимых не только в домах Божиих, но и в повседневной жизни христиан.

Святитель Кирилл Карфагенский требовал, чтобы в молитвенных собраниях царили благоговение и порядок: «Не подобает необузданными и искусственными голосами возносить молитвы Богу <...>. Ибо Бог слушает не голоса уст наших, но голос сердца» (Migne. PL. T. 26. Col. 528–529). Святой Иероним также просил молодых петь в храме не столько горлом, сколько сердцами, чтобы не превращать дом Божий в театр. А святитель Августин в своей «Исповеди» писал: «Когда со мною случается, что меня трогает больше пение, нежели то, что поется, то я признаюсь, что тяжко согрешаю, и тогда желал бы я не слышать поющего» (Блаженный Августин. Творения. Киев, 1880. Ч. 1. Кн. 10. С. 305–306).

Таким образом, святые считали церковное пение не каким-либо самостоятельным видом искусства, но в первую очередь средством для возгревания молитвенно-покаянного настроя и приближения души к Богу. Сообразно с этим возвышенным пониманием, цель церковной музыки состоит не в доставлении эстетического наслаждения, а в том, чтобы возводить человека к небу.

Святые Отцы Шестого Вселенского Собора в своем 75-м правиле повелевают: «Желаем, чтобы приходящие в церковь для пения не употребляли безчинных воплей, не вынуждали из себя неестественного крика и не вводили ничего несообразного и несвойственного Церкви: но с великим вниманием и умилением приносили псалмопения Богу, назирающему сокровенное (см.: Мф. 6, 6)». Проявляя заботу о целомудрии христиан, Отцы воспрещали им всякое участие в непристойных играх и забавах (см.: 51-е правило Шестого Вселенского Собора), в танцах, возбуждающих нечистые помыслы, в различных языческих увеселениях; не одобряли ношения несвойственных своему полу одежд, а также комических, сатирических и трагических масок и неприличного смехотворства (см.: 62-е правило того же Собора). Благодаря такой строгости, Православная Церковь сохраняет и передает своим верным чадам дух молитвенности, покаяния, сердечного сокрушения и благоговейной сосредоточенности. И ныне в ней есть люди, которые, предстоя святыням Божиим, испытывают священный трепет и благоухают духом в ангельской молитвенности, достигаемой путем самоочищения и смиренного участия в Таинствах.

Приснопамятный Патриарх Московский и всея Руси Алексий I († 1970), особенно ревновавший об уставном и благолепном богослужении, во многих своих посланиях и речах подчеркивал, что церковное пение должно коренным образом отличаться от оперного, сообщающего лишь душевные наслаждения и не пробуждающего духовных чувств. «Исполнение церковных песнопений в крикливом тоне светских романсов или страстных оперных арий, – писал Патриарх, – не дает возможности молящимся не только сосредоточиться, но даже уловить содержание и смысл песнопений» (Алексий, Патриарх Московский и всея Руси. Слова и речи. М., 1948. С. 239). Он подчеркивал, что «целью наших богослужений является не создание музыкальных эффектов и не подражание операм и концертам с их сольными и прочими номерами, а молитвенное настроение, вызываемое содержательными и умилительными церковными песнопениями» (Там же). Храм же, в котором допускается подобное нецерковное пение, «из дома молитвы часто превращается в зал безплатных концертов, привлекающих „публику“, а не молящихся, которые поневоле должны терпеть это отвлекающее их от молитвы пение» (Там же).

Попытки «модернизации» православного храмового пения делались не раз, но, к счастью, они не имели успеха, поскольку Церковь всегда противилась внедрению светского духа в церковную музыку.

 

Архимандрит
Серафим (АЛЕКСИЕВ),
архимандрит
Сергий (ЯЗАДЖИЕВ)

 

Перевод с болгарского языка

 

Печатается с сокращениями,
по изданию: СПб., 1992.

 

Продолжение следует

 

 

    

      Святитель Игнатий (Брянчанинов) писал в XIX веке: «Еще в то время, когда идолопоклонство было очень сильно, еретики проводили жизнь языческую. <…> В новейшие времена языческая жизнь явилась первоначально в недре папизма. Языческое чувство и вкус папистов выказываются с особенною яркостию в применении искусств к предметам религии, в живописных и изваянных изображениях святых, в их церковном пении и музыке, в их религиозной поэзии. Все школы их носят на себе отпечаток греховных страстей, особливо сладострастия; там нет ни чувства целомудрия и благопристойности, ни чувства простоты, ни чувства чистоты и духовности. <…> При посредстве ересей и наконец при посредстве языческой жизни все язычники, принявшие некогда христианство, оставили и оставляют христианство, возвращаются к прежнему совершенному неведению Бога и к служению демонам, хотя уже и не в форме идолопоклонства».
     В наши дни пагубное влияние ложной догматики на нравственное состояние папистов проявляется еще отчетливее. Так, в Испании католическая лжецерковь стремительно теряет прихожан, однако ее служитель – падре Пепе – не унывает. 66-летний патер решил привлекать людей в костел весьма необычным способом: его проповеди стали проходить в новом формате – Хосе Морено танцует фламенко вместе с прихожанками. «Если поешь во время молитвы, то это стоит двух молитв. А если еще и танцуешь, то это все равно, что три раза помолиться!» – убежден ксендз.
     «Какая причина такого действия ереси? – вопрошает святитель Игнатий и поясняет: Причина заключается в том, что этот страшный грех, заключающий в себе хулу на Святаго Духа, совершенно отчуждает человека от Бога и, отчуждив от Бога, предает во власть сатаны. В этом состоянии человек не способен ни к какому помышлению, ощущению, деянию духовному, а следовательно, не способен к состоянию духовному; напротив того, развиваются в нем сильно состояния душевное и плотское. В нем обильно источается премудрость земная, душевная, бесовская, исполненная зависти, рвения, гордыни (см.: Иак. 3, 15). Кротости, любви, назидательного смирения нет в этой премудрости: она многоглаголива и велеречива, обильна знанием человеческим и бесовским, преисполнена самообольщения и обольщает внимающих ей. Она не может быть иною, потому что помыслы чуждого благодати Божией еретика находятся под постоянным насилием и руководством падших духов».

По материалам http://christian-spirit.ru