АРХИЕПИСКОП ИАКОВ САРАТОВСКИЙ – ВЫДАЮЩИЙСЯ МИССИОНЕР И ПОДВИЖНИК

 

Начало на стр. 6

 

Кроме того, в своих домах они держали иконы, но опять же не для молитвы, а для создания видимости своей «православности». Подобно протестантам, они считали чистыми и спасенными лишь своих собратьев по секте, а все остальные были для них грешниками. Вкушение мяса и вина у этих сектантов почиталось великим грехом. Законный брак они отвергали. Свои богомерзкие «радения» проводили по особому ритуалу.

Руководителем секты и распространителем этого лжеучения в Саратове был купец Василий Иванович Панов, именовавшийся «саратовским пророком». За короткое время под его влиянием оказалось значительное число состоятельных саратовских граждан. В городе действовало братство ревнителей Православия, которым руководил Родион Никитич Пономарев, будущий Оптинский Старец, ныне прославленный в лике святых, преподобный Иларион († 1873). Панов завел с ним знакомство, начал часто захаживать, вести с ним беседы на духовные темы, желая со временем привлечь в свою секту. Он никогда определенно не отвергал Православное учение, но и не соглашался с ним. Всегда после разговоров с ним оставалось чувство какой-то таинственности и недосказанности. Несмотря на это, после многих встреч, руководитель братства по некоторым признакам догадался, что Панов – скопец, и сообщил об этом преосвященному Иакову. Владыка благословил одного из братчиков, купца Алексея Ивановича Залетного, войти в секту, чтобы оказать содействие в ее обнаружении. Тот сильно рисковал, поскольку в любой момент мог быть насильно оскоплен сектантами. Верный помощник епископа жандармский штаб-офицер Петр Иванович Быков обнадежил Залетного, обещая разметать весь дом при первом его призыве на помощь.

Купец встретился с Пановым, изъявил согласие вступить в секту, получил приглашение на ночное собрание, на котором должен был пройти обряд посвящения, который состоял в том, что новичок становился на колени перед Пановым, молился на него и отрекался от Святой Церкви. Залетный успешно прошел все мистические испытания, был принят в члены секты и посвящен в ее тайны. Некоторое время ему удавалось под различными предлогами уклоняться от оскопления, но потом он начал опасаться насилия и сообщил об этом братчикам. На общем совете по благословению Владыки было решено для подкрепления Залетному ввести в секту еще двух человек из братства – купца Степана Васильевича Чекенева и мещанина Акима Семеновича Любимова. Они также под различными благовидными предлогами отговаривались от оскопления. Сектанты же не торопили с обрядом, поскольку боялись преследования от правительства и ожидали по большей части добровольного согласия.

Братчики собрали сведения о «таинствах» секты, достали списки их песен, составленные главными лицами сектантов, но дело продвигалось медленно. Подполковник Быков обратился к начальнику жандармов, испрашивая разрешение на захват еретиков. Из Петербурга долго не было ответа. Между тем, до сектантов стали доходить слухи, что о них известно в столице. Иногородние скопцы разъехались по домам, а саратовские перестали собираться. На время все затихло. Примерно через полгода боязливые толки в секте прекратились. Из разных городов в Саратов снова начали съезжаться «пророки» и «пророчицы». На святки 1834 году у них было назначено «радение». Приехали «пророки» из Москвы, Самары и из других мест.

Собрание в доме купца Бекетова было назначено в глубокую ненастную ночь с метелью и вьюгой. На этом собрании должны были принять в секту руководителя православного братства Родиона Никитича Пономарева, которого уже давно обхаживал Панов.

За час до собрания он зашел к Владыке и принял от него благословение на завершение трудов по ликвидации секты. Затем вместе с подполковником Быковым и полицейской командой они выдвинулись к дому Бекетова, который находился в глубине сада, охраняемый часовыми. Под прикрытием темноты и вьюги несколько человек перемахнули через забор, захватили часовых, открыли ворота и запустили остальных членов жандармской команды. Подполковник Быков с Пономаревым вошли в дом, сени которого по оплошности скопцов оказались не заперты. Еретики были заняты своим «радением» и ничего не слышали.

Дверь из сеней в прихожую также оказалась не запертой. Родион Никитич и Быков зашли в прихожую, потом в зал. Там посреди стоял стол, на котором лежало Евангелие и крест. По правую сторону стола стояла цепь босых мужчин, одетых в белые длинные рубахи. В левой руке каждый держал белый платок и зажженную свечу. Слева стояли женщины, также босые, каждая со свечой и платком в руке, одетые в длинные белые рубахи и повязанные белыми косынками. Так скопцы воображали себя девственниками, о которых говорится в 15-й главе Апокалипсиса.

Заметив свет фонаря, а затем и жандармов, скопцы, как ночные птицы, бросились в разные стороны. Залетный, Чекенев и Любимов, сделав вид, что сильно напуганы, ухватились за «пророков», жалобно умоляя их: «Помогите, родименькие! Спасите нас! Вот погибаем!» Те пытались вырваться, но безуспешно. По указанию Родиона Никитича вошедшая команда начала вязать всех присутствовавших, начиная с «пророков» и «пророчиц». В итоге всех оказалось до 30 человек, которых доставили в дом к Быкову и тут же допросили. Они во всем чистосердечно признались, но после, воспользовавшись тем, что при аресте и допросе не были соблюдены некоторые формальности, отказались от своих первоначальных показаний и попытались во всем обвинить Родиона Никитича Пономарева. Однако, в конце концов, вина их была доказана. Годных к военной службе сектантов отправили в солдаты. Оказавшихся негодными к службе сослали в Закавказье на вечное поселение.

В общей сложности кротостью и убеждениями, а иногда и справедливыми взысканиями преосвященный Иаков вместе со своими сподвижниками обратил в Православие двадцать тысяч раскольников, около тысячи калмыков и столько же иудеев.

 

ОБЗОР ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЕПИСКОПА ИАКОВА В ДРУГИХ НАПРАВЛЕНИЯХ

 

Кроме миссионерства преосвященный Иаков большое внимание уделял храмоздательству, сотни храмов были построены по его благословению. Он был сострадателен к бедным, щедро подавал им милостыню. Сам посещал тюрьмы и больницы, по заповеди Спасителя помогая всем в меру своих сил и возможностей.

Одной из главных его добродетелей был пост. О посте он, по собственному опыту, так рассуждал: «Пост есть хлеб души, вначале сей хлеб кажется горьким, но впоследствии делается весьма сладким и благотворным. Хлеб сей дает силы, крепость и веселие душе. Душа со смирением и благодарением ко Господу, насытившись сим хлебом, обрадованная, входит в сообщество с ангелами, с Самим Богом, охотно, свободно воспевает внутреннюю молитву и, как веселая птица, реет по таинственному вертограду Господню».

Литургию Владыка совершал с крайним смирением и благоговением и говорил: «Где нет смирения, там Литургия для литургисающего во грех, а не во спасение».

Владыка Иаков оставил после себя и многочисленные литературные труды. Объезжая свою епархию с миссионерской целью, он собрал подробнейшие сведения о раскольниках, хлыстах, молоканах и других сектах, которые изложил в обширных «Записках», доныне служащих важным первоисточником для изучения упомянутых сект. Изданы его слова и речи в пяти томах, а также некоторые статьи, например: «О состоянии Православной Церкви в Кипчакской орде», «Исследование о месте Сарая», «Путевые записки о г. Петровске», «Путевые заметки при обзоре церквей Екатеринославской епархии»; «Статистический очерк Саратовской епархии», «Описание Нижегородского первоклассного монастыря».

В 1847 году, 13-го января, преосвященный Иаков был назначен епископом Нижегородским и Арзамасским. 3-го апреля 1849 года он был возведен в сан архиепископа. 19-го ноября того же года вызван в Петербург для присутствия в Святейшем Синоде. Здесь он заболел горловой чахоткой.

Когда его болезнь усилилась, Владыка укреплял себя частым причащением Тела и Крови Христовой. Уже будучи не в состоянии стоять на ногах, он молился на коленях или повергался ниц на ковре, вознося сердечные молитвы к Богу.

Перед самой кончиной высокопреосвященный Иаков был особорован, причастился Святых Таин и со слезами попросил у всех прощения. Обратив очи к Распятию, со словами «Господи, помилуй!», он испустил дух. Блаженная кончина его последовала 20-го мая 1850 года, а погребен он был в Феодоровской церкви Александро-Невской лавры.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Оценивая апостольские труды архиепископа Иакова, святитель Филарет Московский говорил: «Добрые раскольники Саратовской и Нижегородской епархий все были бы в пастве преосвященного Иакова, если бы он долее пожил». Верится, что со временем Русская Православная Церковь причислит к лику святых этого замечательного архипастыря, миссионера и подвижника.

 

Священник Михаил НОВИКОВ

 

Подготовлено по материалам:
Житие преподобного иеросхимонаха Илариона Оптинского.
Оптина Пустынь, 1993.
Миронова Е.Г. Раскол и
противодействие ему в Саратовской губернии: 1825-1866 гг.
(http://gramota. net/materials/3/2012/1-2/33.html).
Информационно-аналитический
портал Саратовской и Вольской епархии (http://eparhia-saratov.ru)
и по другим источникам

 

 

    

       Однажды пришли к преподобному Серафиму четыре человека из ревнителей «старообрядства», жители села Павлова Горбатовского уезда, [чтобы] спросить о двуперстном сложении с удостоверением истинности старческого ответа каким-нибудь чудом или знамением.
     Только что переступили они за порог келии, не успели еще сказать своих помыслов, как старец подошел к ним, взял первого из них за правую руку, сложил персты в трехперстное сложение по чину Православной Церкви и, таким образом крестя его, держал следующую речь: «Вот христианское сложение креста! Так молитесь и прочим скажите. Сие сложение предано от Святых Апостолов, а сложение двуперстное противно святым уставам. Прошу и молю вас, ходите в Церковь Греко-российскую: она во всей славе и силе Божией! Как корабль, имеющий многие снасти, паруса и великое кормило, она управляется Святым Духом. Добрые кормчие ее – учителя Церкви, архипастыри суть приемники Апостольские. Ваша часовня подобна маленькой лодке, не имеющей кормила и весел, она причалена вервием к кораблю нашей Церкви, плывет за нею, заливаемая волнами, и непременно потонула бы, если бы не была привязана к кораблю».
     В другое время пришел к нему один старообрядец и спросил: «Скажи, старец Божий, какая вера лучше: нынешняя церковная или старая?» «Оставь свои бредни, – отвечал отец Серафим, – жизнь наша есть море, Святая Православная Церковь наша – корабль, а Кормчий – Сам Спаситель. Если с таким Кормчим люди, по своей греховной слабости, с трудом переплывают море житейское и не все спасаются от потопления, то куда же стремишься ты со своим ботиком и на чем утверждаешь свою надежду – спастись без Кормчего?»

Сщмч. Серафим (ЧИЧАГОВ),
«Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря»