«Папе на войне враги ножки отняли,
а Бог дал ему крылья»

 

Чеченский рассказ

 

В № 25 «Православного Креста» была опубликована беседа с героем Чеченской войны подполковником Антонием Маньшиным. Во время встречи с нашим корреспондентом он рассказал несколько интересных историй из реальной жизни, связанных с пережитой войной. Одну из них мы публикуем сегодня.

 

Первая чеченская война, конец 1994 – начало 1995 года. Зима выдалась тогда холодная, чеченцы такой зимы не ждали.

Штурм президентского дворца. К моей штурмовой группе был прикреплен танк. За штурвалом сидел Миша Лемешев, мой друг, командир штурмового танкового взвода. Механик был ранен, и он его заменил. Танк выехал на линию огня, прямой наводкой обстрелял президентский дворец и подрывается на трех фугасах. Траки разлетаются. Взрыв скручивает место механика-водителя, где сидел Миша, восьмеркой. У него отсекает ноги выше колен. Я под прикрытием огня вытащил Мишу из люка. Он был в болевом шоке. Я вколол ему пармидол, но он был просрочен. От болевого шока он приходит в сознание и орет, я ему прикладом рот закрывал, а он приклад от боли перекусывал. Лямками от автомата я перетянул обрубки ног, чтобы остановить потерю крови. Его эвакуировали, отправили в Моздок, потом в Ростов, потом связь с ним потерялась.

После первой войны я готовился поступать в Академию. Приходит мне письмо. Суть такова, что жена от Миши ушла, забрала маленького ребенка, ему вместо обещанного героя России дали медаль за отвагу. Квартиру не дали. Живет в общежитии. И пишет, что если не приеду, то он повесится. Мне на раздумье сутки. Я подхожу к командиру полка Архипову, хороший человек, прошу его отпустить меня. Он мне выдает суточные и отпускает навестить боевого друга.

Так складывалось, что наше подразделение должно было выехать в Нижний Новгород на стрельбище, и мне надо было их там встретить потом, а Миша как раз там жил. Приехал я через сутки на место, подхожу к общежитию. А там комната 200 на втором этаже. Я бегу, а у меня по телу мурашки. Его комната у окна, замка нет, от сквозняка скрипит. Вхожу – обои все оборваны, нет ни лампы, ни мебели. Темно, в коляске инвалидной сидит кто-то, на шее веревка и что-то в руках еще. Смотрю – это Миша, спит. Бутылки водки катаются по полу. Смотрю я на него и рыдаю. Упал я на колени, обнял его крепко-крепко, а он весь такой грязный, но родной, мой Миша.

Он просыпается и говорит: «Ой, Антон, это ты? Или мне снится? Ударь меня. Неужели ты приехал?» Я потом купил лампочку, замок, мыло. Помыл его, коляску отмыл. Через сутки наш эшелон прибыл. Я – к командиру, говорю, что Мише помощь нужна, он никакой. Командир разрешил мне в свободное от службы время за ним ухаживать. Я с утра до обеда служил, а потом к Мише бежал. Мало того, командир собирает офицерское собрание, более 200 офицеров уже побывавших в Чечне, вызывает меня и приказывает, чтобы о Мише рассказал. Я перед всеми говорю, что помощь человеку нужна. Ребята меня поняли. Скинулись, собрали деньги, сделали хороший ремонт, мебель прикупили: кровать, диванчик, кухоньку. Рядом храм был Архистратига Михаила, а он ведь Миша. Мы его на колясочку – и в храм. Настоятель храма иеромонах Михаил, старенький батюшка. Наш Миша исповедуется, причащается. Так мы там пробыли полтора месяца. Надо было возвращаться. Миша умоляет, чтобы его не оставляли, боялся опять за бутылку взяться с горя. Я думал отпуск взять. Но для этого надо было отпуск в части оформить. Уговорил Мишу три дня без меня потерпеть и обещал опять к нему приехать. А тут, как назло, поменяли командира. Приезжаю в часть, новый командир, не воевал, такой паркетный офицер, не отпускает, говорит, что служить некому. Я ему и так, и этак. Нет и все. Время идет. Делать нечего, служу.

 

 

Через два месяца приходит письмо от Миши. Слава Богу: он в храме с девушкой познакомился, она стала ухаживать за ним. Она моложе его, Леночкой звать. Еще через месяц прислал письмо, известил, что они с Леной венчаются. Через год сын у них родился, Даниил, потом Машенька родилась. Ему трехкомнатную квартиру дали, героя присвоили. Живут сказочно, во всем лад и порядок, куда он, туда и она. В гостях, когда у них был, вижу, детки ангелочков рисуют, с крыльями и без ног. А Даниил объясняет: «Нашему папе на войне враги ножки отняли, а Бог дал ему крылья». Спрашиваю: «Детки, кто же вас этому учит?» А они говорят: «Мама».

Вот такая всепобеждающая любовь в русских людях живет.

 

Антоний МАНЬШИН,
герой Чеченской войны

Записала
Екатерина АНТОНОВА

 

 

 

---

 

Казачий словарь-справочник

 

Продолжение. Начало см. в № 1 (1).

.

УКАН – шалаш из камыша, камышевый навес.

БУЛАВА – деревянный стержень с металической шишкой (яблоком) на верхнем конце; в древности служила оружием, но позднее стала употребляться как знак военной власти.

БУЛАНОВ Никита Никитич – родился около 1875 года, в станице Елизаветовской; станичный урядник и станичный атаман. Управление делами станицы Елизаветовской принял в 1912 году от прежнего атамана Афанасия Афанасьевича Аханова и заметно улучшил ее хозяйственное и культурное состояние; строил мосты через ерики, мостил шоссейные дороги между хуторами, основал высшее начальное училище и первые классы гимназии. 1-го января 1920 года оставил станицу вместе с отступающей Донской армией и ушел на Кубань. Умер осенью того же года в станице Тимашевской. Его сын Александр отдал жизнь в борьбе за Дон.

БУЛАНОВ Петр Яковлевич – казак станицы Самашкинской; был в Лиенце во время выдачи англичанами казачьего стана и с этого времени его судьба неизвестна.

БУЛАНЫЙ – масть лошади; шерсть коричневато-песочного цвета, грива, хвост и полоса вдоль хребта («ремень») – черные.

БУЛАТ – кованная сталь высокого качества, идет на выделку ценных клинков; самый лучший булат – дамасский.

БУНАЦИЯ (от итальян. «буначчи») – абсолютная безветренность, штиль, при котором поверхность моря имеет вид зеркала.

БУНЧУК – у турок и татар в старое время значок военачальника; высокое древко с крестообразной перекладиной сверху, к которой привешаны хвосты лошади или яка; по старшинству и достоинству имелись паши двухбунчужные и трехбунчужные. Днепровские казаки, уходя из Крымской орды, унесли с собой обычай пользоваться бунчуками и долгое время потом этот значок следовал за кошевым атаманом или гетманом, указывая их местонахождение.

 

Казачья станица, 1913 год
Худ. С. ГАВРИЛЯЧЕНКО

 

БУРГУСТАНСКАЯ – станица на левом берегу речки Бургута у ее истоков, в 23 км от Кисловодска и 18 км от Ессентуков; до 1920 года население составляло около 8 тыс. душ, с очень небольшим процентом иногородних; одна церковь, три начальных школы; юртовые земли гористые и мало плодородные, при наделе в 3 десятины. Станица Бургустанская славилась казачьим патриархальным бытом, своими джигитами и песенниками, духовной сплоченностью и несравненным мужеством населения. Жители станицы – бывшие запорожские казаки. После уничтожения Сичевой Низовой республики и при образовании кавказской «линии», они были переселены с Днепра на реку Подкумок, где поселились в станице Римгорской. В 1835–1845 годах их поселение было несколько раз сожжено кабардинцами, после чего остатки жителей отошли на peку Бургуту, пополнились новыми днепровскими казаками и основали станицу Бургустанскую.

В 1918 году население станицы сразу присоединилось к восстанию против красных. Под командованием полковника А.Г. Шкуро, вместе со станицами Бекешевской, Суворовской и Воровсколесской, бургустанцы отдельной боевой сотней способствовали освобождению от большевиков предгорий Кавказа. Сама станица свыше 20 раз переходила из рук в руки, была сожжена и понесла огромные потери в мужском населении. С оружием бились и казачки, не уступая в доблести мужьям и братьям. Долго еще после торжества большевиков, постоянной угрозой над их местными учреждениями были казачьи партизаны сотник Хмара и Ефим Сгоник. Мстя за сопротивление, безбожная власть завершила полный разгром станицы во время введения мер военного коммунизма и коллективизации.

 

Продолжение см. в след. номере.