Искупление как дело Божественной
любви и Божественной правды

 

 

Продолжение. Начало см. в № 20 (188)

 

Сегодня в трудах некоторых православных богословов наблюдаются попытки размыть основу христианского учения – догмат Искупления.

Вот как вкратце поясняет суть этого явления авторитетный духовный писатель архимандрит Рафаил (Карелин): «В настоящее время модернистические силы, окопавшиеся в Церкви, под видом борьбы за чистоту Православия ведут подрыв основ самого Православия. Для осуществления своих далеко идущих замыслов им надо извратить и переиначить традиционное вероучение, ведущее начало от апостолов, разорвать богословскую преемственность, разрушить догматику, уничтожить образцы веры, утвержденные на Соборах, и на духовном пустыре создать универсальную религию, а на месте взорванной Церкви построить свой пантеон.

Модернисты объявили Церковь „больным организмом“, зараженным католическими заблуждениями, и на этом основании требуют лечить ее, т. е. подвергать инъекциям теософии, рационализма и протестантизма, как в недавние времена исповедников Христианства подвергали насильственному лечению психотропными средствами, от которых нормальный человек заболевал. Модернисты осмеивают православные догматы и не стесняются даже глумиться над главным сотериологическим догматом об Искуплении. Эти протестантствующие теологи пытаются представить католицизм как антипод Православия и фрагментарные сходства между католическим и православным богословием интерпретировать как влияние католицизма, которому якобы подвергается Восточная Церковь в течение уже нескольких веков...»

Желая внести свою лепту в защиту традиционного церковного учения об Искуплении, «ПК» публикует перевод статьи болгарского подвижника благочестия, доктора богословия, преподавателя кафедры догматического и обличительного богословия Софийской духовной академии, духовного сына великого поборника истины святителя Серафима (Соболева) – архимандрита Серафима (Алексиева) († 1993).

 

3. СВЯТЫЕ ОТЦЫ И УЧИТЕЛИ
ЦЕРКВИ И ИСКУПЛЕНИЕ

 

Правовой элемент Искупления подробно развит у святителя Василия Великого в его толковании на Пс. 48, 7–8. Обстоятельно раскрывая мысль, что никакой человек, даже наиправеднейший, не может дать выкуп ни за своих братьев, ни за свою собственную душу, великий каппадокиец говорит: «Предлагаемое в выкуп должно быть не однородно с порабощенными, но в большей мере превышать их цену <…>. Брат не может искупить брата своего, и каждый человек – сам себя <…>. Но и вообще человек не имеет такой власти и пред Богом, чтобы умилостивлять Его за грешника, потому что и сам повинен греху. <…> Итак, не брата ищи для своего искупления, но Богочеловека Иисуса Христа, Который Един может дать Богу „измену“ за всех нас, потому что Его „предположи Бог очищение верою в крови Его“ (Рим. 3, 25)» (Homil. in Psalm. 48, 3–4. Migne. P. g. T. 29. Col. 437 С – 440 С).

Блаженный Феодорит глубокомысленно рассуждает, что Бог «не восхотел единою властию даровать нам свободу, одно милосердие вооружить на поработившего себе род человеческий, чтобы милосердия сего не назвал он несправедливым; но пролагает путь, и исполненный человеколюбия, и украшенный правдою» (De providentia. Orat. X. Migne. P. g. T. 83. Col. 747 С). «И как, задолжав, [наше естество] не в силах было заплатить долга, то Сам Владыка премудро примышляет уплату долга и, прияв на себя члены сего естества, как бы имущество какое, в премудром и правдивом домостроительстве и долг уплачивает, и естество освобождает ими» (Op. cit. Col. 753 C).

Преподобный Исидор Пелусиот († ок. 450) учит: «Когда естество человеческое дошло до неистовства, мучительство грехов стало несносно, <…> тогда Бог в цену искупления дал Единородного <…>. Ибо за всех принесена единая и достоинство всех превышающая жертва <…>, чтобы вместе и правда была явлена, и открылся преизбыток благости» (Epistolar, lib. IV. Epist. 100. Migne. P. g. T. 78. Col. 1165 AB).

Эту изначальную мысль о любви и правде как факторах Искупления перенимает и святитель Григорий Палама (1296–1359), чтобы передать ее как драгоценное достояние последующим поколениям. Господь стал Богочеловеком, пишет он, для спасения человеческого рода. «Ибо если бы Он не был Человеком, то невозможно было бы Ему пострадать <…>. Вот почему ради этого Он подверг Себя смерти, которой не был должен, но которой Он подвергся ради нас, дабы нас, подвергнувшихся смерти в силу долга искупить от рабства диаволу и смерти; смерти же, имею в виду, и по духу, и по телу, во времени и в вечности; потому что за нас – повинных по причине греха, – дав в искупление Свою – невинную по причине безгрешности – кровь, Он искупил нас от вины…» (Homil. 16. Migne. P. g. T. 151. Col. 212 ABС).

Великий Русский святой XVIII века святитель Тихон Задонский (1724–1783), непрестанно поучавшийся в творениях Святых Отцов и вполне усвоивший их богословие, также находит в искупительном Христовом деле и любовь, и правду. В частности, о правде он говорит так: Единородный Божий Сын «за нас пострадал и умер, и тем страданием и смертью умилостивил Отца Небесного и нас примирил [с Ним]. Так ту казнь, которой мы повинны были, Он на Себя взял, и так за нас вступился, так нам заслужил отпущение грехов, и через грех последующей вечной казни избавил…» (Творения, издание 6-е. Т. 1. М., 1898. С. 27).

Классически ясно Божия правда и Божия любовь подчеркнуты у святителя Кирилла Иерусалимского (315–386) в следующих его рассуждениях об Искуплении: «Мы были врагами по причине греха; и Бог определил смерть грешнику. Которое же из двух долженствовало быть: по правосудию ли надлежало умертвить, или по человеколюбию нарушить определение? Но примечай премудрость Божию: Он сохранил и истину определения (т. е. правду, – примеч. архим. С.), и силу человеколюбия (т. е. любовь, – примеч. архим. С.). Вознес Христос грехи на теле на древо, да смертию Его мы от грех избывше, правдою поживем (см.: 1 Пет. 2, 24). Немаловажен был умерший за нас; не чувственный был Агнец; не простой был человек; не Ангел только был, но Бог вочеловечившийся. Не столь важно было беззаконие грешников, сколько важна правда умершего за них. Не столько мы согрешили, сколько сделал правды Положивший за нас душу Свою…» (Catech. 13. Cap. 33. Migne. P. g. T. 33. Col. 812 C – 813 A).

Тот же Святой Отец, еще убедительнее доказывая достаточность Христовой удовлетворительной жертвы за всех, учит: «Не удивляйся тому, что мир весь искуплен, ибо Тот, Кто умер за него, не был простой человек, но Сын Божий Единородный. Грех одного человека Адама мог нанести смерть миру. Если же единого прегрешением (см.: Рим. 5, 17) смерть воцарилась в мире, то не паче ли правдою Единого жизнь воцарится? И если тогда за вкушение от древа изгнаны из рая, то не удобнее ли ныне посредством древа Иисусова войдут верующие в рай? Если первосозданный из земли нанес всемирную смерть, то Создавший его из земли не может ли принести Жизни Вечной, Сам будучи Жизнь?» (Op. cit. Cap. 2. Col. 773 A).

 

«Шествие на Голгофу». Балканская фреска, XIV век

 

Святитель Григорий Нисский, также стремясь проникнуть в тайну Искупления и целительный смысл страданий, подъятых Богочеловеком для нас и вместо нас, учит: Всевышний, «соединившись с принятым Им образом раба и став едино с ним, усвояет немощи раба. И как бывает у нас по связи между членами, если что случится с оконечностью ногтя, то все тело разделяет боль с страждущим членом, т. к. сочувствие проходит по всему телу, – так соединившийся с нашим естеством усвояет и наши немощи, как говорит Исайя: „Той недуги наша прият и болезни понесе“ (Мф. 8, 17), подвергшись язвам за нас, чтобы язвою Его мы исцелели (см.: Ис. 53, 4–5); не Божество потерпело язвы, но соединенный с Божеством чрез единение человек, естество которого может быть доступно уязвлению. Совершается же сие для того, чтобы разрушить зло тем же путем, каким оно вошло. Поелику смерть вошла в мир ослушанием [первого] человека, то изгоняется она послушанием второго Человека (см.: Рим. 5, 12–19). Посему [Господь] бывает послушным „даже до смерти“ (Флп. 2, 8), чтобы уврачевать послушанием преступление преслушания, а воскресением из мертвых уничтожить вошедшую преслушанием смерть, ибо воскресение человека от смерти есть уничтожение смерти» (Advers. Apollinar., 21. Migne. P. g. T. 45. Col. 1165 AB).

Святые Отцы поразительно хорошо знали и с благодатным проникновением толковали Священное Писание. Они не могли, будучи верными учениками Божественного Откровения, представлять Искупление иначе, кроме как равнозначным проявлением Божиих любви и правды, потому что Бог есть одновременно и любовь, и правда.

Святитель Василий Великий прекрасно поясняет гармонию этих двух качеств, говоря: «Милость у Него (Бога) не без суда, суд не без милости. Прежде суда любит милость, и после милости приходит на суд. У Него сопряжены между собой милость и суд, чтобы одна милость не произвела в нас расслабления и один суд не довел до отчаяния» (In Psalm. 32, 5. Cap. 3. Migne. P. g. T. 29. Col. 332).

 

Продолжение на стр. 15