Искупление как дело Божественной
любви и Божественной правды

 

«Агнец Божий». Фреска в притворе главного храма
монастыря Ксиропотам на Афоне

 

Продолжение. Начало см. в № 20 (188)

 

 

Сегодня в трудах некоторых православных богословов наблюдается попытка размыть ключевую основу Христианства – догмат Искупления.

Вот как вкратце поясняет суть этого явления авторитетный духовный писатель архимандрит Рафаил (Карелин): «В настоящее время модернистические силы, окопавшиеся в Церкви, под видом борьбы за чистоту Православия ведут подрыв основ самого Православия. Для осуществления своих далеко идущих замыслов им надо извратить и переиначить традиционное вероучение, ведущее начало от апостолов, разорвать богословскую преемственность, разрушить догматику, уничтожить образцы веры, утвержденные на Соборах, и на духовном пустыре создать универсальную религию, а на месте взорванной Церкви построить свой пантеон.

Модернисты объявили Церковь „больным организмом“, зараженным католическими заблуждениями, и на этом основании требуют лечить ее, т. е. подвергать инъекциям теософии, рационализма и протестантизма, как в недавние времена исповедников Христианства подвергали насильственному лечению психотропными средствами, от которых нормальный человек заболевал. Модернисты осмеивают православные догматы и не стесняются даже глумиться над главным сотериологическим догматом об Искуплении. Эти протестантствующие теологи пытаются представить католицизм как антипод Православия и фрагментарные сходства между католическим и православным богословием интерпретировать как влияние католицизма, которому якобы подвергается Восточная Церковь в течение уже нескольких веков».

Желая внести свою лепту в защиту традиционного церковного учения об Искуплении, «ПК» публикует перевод статьи болгарского подвижника благочестия, доктора богословия, преподавателя кафедры догматического и обличительного богословия Софийской духовной академии, духовного сына великого поборника истины святителя Серафима (Соболева) – архимандрита Серафима (Алексиева) († 1993).

 

2. СВЯЩЕННОЕ ПИСАНИЕ НОВОГО ЗАВЕТА И ИСКУПЛЕНИЕ

 

И в Новом Завете, где Бог раскрывается преимущественно как любовь и где совсем категорично дается определение: Бог есть любовь (здесь и далее выделено архим. Серафимом, – примеч. пер.) (1 Ин. 4, 8, 16; ср.: Ин. 3, 16; Рим. 5, 8), не перестает подчеркиваться вместе с тем и Божия правда. Любвеобильный Бог, Который так возлюбил мир, что отдал Своего Единородного Сына для его спасения (см.: Ин. 3, 16), предстает и здесь неподкупным и нелицеприятным, праведным Судией (см.: Деян. 17, 31; Рим. 2, 5, 11; 12, 19; 1 Петр. 2, 23; Евр.10, 30–31).

Божия правда настолько непреложна, как нам являют это благовестники Нового Завета, что Иисус Христос приходит исполнить ее, поскольку она не исполнена адамовыми сынами. Божий Сын, Творец закона, рождается на земле, чтобы должным образом реализовать закон и показать Своим созданиям, как непреклонна Божия воля. Так надлежит нам исполнить всякую правду (Мф. 3, 15), – сказал Спаситель святому Иоанну Предтече при Своем Крещении, подразумевая под правдой предписания закона, по толкованию блаженного Феофилакта, архиепископа Болгарского (см.: Enarratio in Evang. Matth, cap. 3, 15, Migne, P. g., t. 123, col. 177). Цель Христова подчинения закону – искупить подзаконных (Гал. 4, 5). Сам Христос свидетельствовал о Себе, что пришел не нарушить закон или пророков, но исполнить (см.: Мф. 5, 17), и этим, с одной стороны, научить людей подобно Ему исполнять Божии спасительные для них заповеди, а с другой – умилостивить Бога. «Господь не разрушал, но исполнял закон, – пишет святой Ириней, – <…> умилостивляя Бога за людей и очищая прокаженных, исцеляя больных...» (Contra haeres, IV, cap. 8, 2, Migne, P. g., t. 7, col. 994).

Сам Христос говорит, что Его задача – творить волю Пославшего Его Отца (см.: Ин. 4, 34), соблюдать Его заповеди (см.: Там же. 15, 10), поскольку соблюдение Божиих заповедей, выражающих Божию правду, обезпечивает пребывание в Божией любви (см.: Там же).

Иисус Христос пришел основать новое Царство, Царство любви (см.: Там же. 13, 34–35) и правды. Поэтому Он наставляет: Ищите же прежде Царства Божия и правды Его (Мф. 6, 33). Это Царство любви дается за «жизнь, сообразную с правдой» (Феофилакт, блаж., op cit., In Matth., cap. 6, 33, Migne, P. g., t. 123, col. 209). Поэтому без исполнения Божией правды никто не может войти в чертоги любви. И святой апостол Павел раскрывает сущность Царства Божия как правды и любви словами: Несть бо Царство Божие брашно и питие, но правда и мир и радость о Дусе Святе (Рим. 14, 17). Правда здесь не случайно поставлена на первом месте. На ней зиждутся мир и радость – эти совершеннейшие плоды любви.

Божие Царство есть величина, которая раскроется во всей своей славе в будущем веке (см.: Мф. 13, 43), но для верных это начинается еще здесь (см.: Лк. 17, 21). Неправедники не могут наследовать его (см.: 1 Кор. 6, 9), потому что какое общение праведности с беззаконием? (2 Кор. 6, 14). Они, даже если и будут допущены в Божие Царство со своей неправдой, не смогут пребывать там в радости, т. к. райская святость их обличит и потому будет мучить вместо того, чтобы делать счастливыми. Они предпочтут этому вечному свету внешнюю тьму, по слову Спасителя: Люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы (Ин. 3, 19).
Итак, и новозаветное благовестие о спасении во Христе, подобно ветхозаветному, развивается по двум параллельным направляющим правды и любви.

И Искупление изображается вообще как дело правды и любви. Иисус Христос как Искупитель совершает и раскрывает во всей Своей земной жизни Божию правду, чтобы приблизить людей к Божией любви. Его искупительное дело есть проявление одновременно и любви, и правды. Это началось с Его воплощения, продолжалось во всех Его деяниях и благотворениях, теснейше связано с Его страданиями (и особенно с Его крестной смертью на Голгофе) и находит свое светлое завершение в Его полной победе над грехом, проклятием и смертью – победе, проявившейся в Его Воскресении и Вознесении на Небо, где Он воссел одесную Отца и соделался вечным нашим Ходатаем.

В Его искупительных страданиях и смерти особенно ярко показуется величие небесной любви. Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин. 15, 13). Но какими друзьями Бога были в сущности люди до Искупления? Напротив, они были Его врагами из-за своих грехов, которыми ежедневно и ежечасно попирали Его волю. И вот, за этих врагов Христос положил жизнь Свою! Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками (Рим. 5, 8). Любовь Божия к нам открылась в том, что Бог послал в мир Единородного Сына Своего, чтобы мы получили жизнь через Него. В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши (1 Ин. 4, 9–10). Божия любовь началась там, где наша закончилась – среди врагов! Большей любви, чем эта, мир не видел.

Но в искупительных страданиях и смерти Христа проявляется ослепительно ярко и элемент удовлетворения Божией правды. Прежде грехопадения не было страданий и смерти. Они возникли после грехопадения как результат нарушения Божией праведной воли (см.: Быт. 2, 17; Рим. 6, 23). Христос ни в чем не нарушил Божию волю (см.: 1 Петр. 2, 22) и, несмотря на Свою абсолютную праведность, должен был пострадать и умереть на Кресте. Почему? – Потому что, движимый любовью, взял на Себя грехи мира (см.: 1 Ин. 3, 5). Его, не знавшего греха, [Бог] сделал для нас жертвою за грех (2 Кор. 5, 21). Следовательно, Он страдал не за Себя Самого, не по Своей вине, а ради наших грехов. Именно здесь кроется правовой элемент Его искупительного подвига.

Побуждаемый Своей благой волей, а не некой необходимостью, Он совершил Искупление, чтобы исполнить Божию правду (см.: Рим. 3, 25–26) и проявить Божию любовь (см.: Там же. 5, 18). Все это было решено в Предвечном Совете Святой Троицы (см.: 1 Петр. 1, 18–20; 2 Тим. 1, 9). Но некогда решенное там требовалось реализовать. Иисус Христос должен был пострадать и умереть. Так согласовалась обязательность с добровольностью.

В Гефсиманском саду Христос трижды просил Отца, да минует Его, если возможно, чаша страданий (см.: Мф. 26, 39–44). Но воля Отца осталась неизменной. Божия правда должна была исполниться! И эти страдания Спаситель претерпел до конца, особенно во время крестных мук, когда вместе с физическими неописуемыми мучениями Он испил за нас до дна чашу и моральных страданий, достигших высшей точки в чувстве богооставленности, неизбежном следствии грехов. Эту богооставленность, которую мы должны были понести как грешники, Он взял на Себя Самого, почему был как бы лично совершенно отвергнут Богом как последний грешник, так что в предсмертной агонии возопил: Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил? (Там же. 27, 46). То, что упомянутые слова Он произнес не от Своего имени, а от имени грешного человечества, за которое страдал, видно из следующего сравнения: когда Он обращался к Богу от Своего имени, всегда говорил: «Отче» (см.: Там же. 11, 25; Ин. 11, 41; 17, 1, 5, 11, 24). Это единственный раз, когда Он воскликнул: «Боже Мой».

На вопрос, почему Господь Иисус так страдал, епископ Феофан Затворник в одном своем слове на Великий Пяток особо подчеркивает удовлетворение Божией правды через голгофскую смерть, представляя распятого Спасителя отвечающим так: «Спор, тяжба и борение были у Меня из-за вас, люди Мои <…>. Спор у Меня был и борение с безпредельною правдою Божиею. <…> Милости просил Я падшим сынам человеческим у безпредельного милосердия Божия. Но предстала престолу Божию правда вечная и сказала: милуй, но праведно. <…>

 

Продолжение на стр. 15