«В Промысле Божием ошибок не бывает»

 

 

 

Тысячи мирян пришли проститься с рядовым монахом, у которого из живых родственников остались только брат и мама. Самый большой в Троице-Сергиевой Лавре храм был забит битком, люди стояли на улице. Во время панихиды плакали все без исключения, будто в помещении кто-то распылил слезоточивый газ. Наместник Лавры архимандрит Феогност на отпевании монахов не произносил заупокойных проповедей, а тут взял слово: «Сегодня нет места для уныния и скорби... В Промысле Божием ошибок не бывает... Отцу Алексию хватило тридцати трех лет, чтобы раскрыться всей своей полнотой пред Богом и людьми... Я не побоюсь сказать: он свят, и можно писать житие».

Сережа Писанюк, будущий иеродиакон Алексий, родился 19 октября 1969 года в закрытом военном городке в 90 км от Киева. Его отец – военный, мама – медработник в госпитале. Когда крестили младенца, священник сказал: «Видели, сколько было вокруг него Ангелов?» В то непростое время мама при любой возможности возила сына на службы в Золотоношенский монастырь. Отец ругался, но сделать ничего не мог. Ходить Сережа начал раньше года и вскоре стал выстаивать службы на своих ножках. С 15 лет он был чтецом во Владимирском соборе в Киеве, трудился на просфорне, убирался в храме. Отслужив в армии, окончательно поселился в стенах древней Троице-Сергиевой Лавры.

Он имел огромный рост, былинные плечи, сильный характер, отзывчивое сердце – девушки  заглядывались. Он переженил всех друзей, но сам выбрал монашество. Закончив академию, принял постриг в Лавре, стал иеродиаконом.

Еще во время учебы Сергей заработал прозвище «лаврский МЧС». Он умел появляться в нужное время в нужном месте – и безотказно помогал нуждающимся. Сначала это были какие-то мелкие поручения в академии, потом более серьезные дела в Лавре. Вокруг него сформировалась «команда тимуровцев», ребята стали выезжать на помощь соседним монастырям, которые в первые постсоветские годы лежали в руинах.

Однажды семинарист Писанюк не смог пройти мимо и помог одной старушке-прихожанке наколоть дрова. Пока колол, выяснилось, что у нее и огород вскопать некому. Пока копал, узнал, что течет крыша – залатал крышу. Через неделю все были в курсе, что в Лавре есть один хлопчик, который всем помогает. Просьбы участились: дрова, крыши, заборы...

Уже став монахом, иеродиакон Алексий получил необычное послушание. На него, как на самого крепкого и сильного, возложили обязанность в случае смерти кого-нибудь из братии рыть могилу. Вскоре сфера послушания стала расширяться, и самая мелкая из его обязанностей заняла самое большое место в его жизни.

Однажды по делам он заехал в морг. Накануне там вырубилось электричество, и невостребованные трупы бомжей стали гнить. К его приезду скопилось 40 тел. Запах стоял невыносимый, поэтому санитары вынесли их в дальний бокс, закрыли покрепче и оставили «до лучших времен». Когда монах явился к начальнику морга и сказал, что готов безплатно похоронить все это месиво, тот сначала подумал, что перед ним сумасшедший.

На кладбище о. Алексию выделили участок, и несколько дней он вывозил смердящие трупы. Собирал распавшиеся части тел, складывал их в большие полиэтиленовые пакеты, помещал в гробы, вкладывал разрешительную молитву и погребальный крестик. С тех пор ему регулярно звонили с Кировки – он забирал невостребованных покойников и хоронил по-христиански: гроб, крест, отпевание, вырытая могила.

Иной раз «клиенты» отца Алексия ложились в землю даже по более высокому разряду, нежели добропорядочные граждане. Однажды в Сергиевом Посаде отмучилась известная нищая Наталья. Хлопоты по ее похоронам монах полностью взял на себя. Когда гроб с новопреставленной приехал в Петропавловский храм, все ахнули: раба Божия Наталия лежала чистенькая, в платочке, в новом платье, с четками на руке. В ответ на всеобщее изумление отец Алексий лишь пожал плечами: «Она же не куда-нибудь, она на встречу с Ним идет – разве можно иначе?»

Однако скоро стало понятно, что монашеские подвиги кое-кому ломают бизнес по захоронению бездомных, и у отца Алексия начались проблемы. Сначала на него во все инстанции посыпались жалобы, пришлось ходить, писать объяснительные. Потом выяснилось, что для рытья могил нужна лицензия – автоматически возникло уголовное дело по статье о незаконном предпринимательстве. Наконец один из городских начальников собрал в кабинете всех, кто причастен к этому конфликту, и начал разбираться. Стало ясно, что странный человек в черном действительно делает все без денег, это, по сути, благотворительность, а значит, никакой лицензии не требуется. «У меня вопросов больше нет, – захлопнул папку городской начальник. – Отец Алексий, вы свободны».

С этого момента власти не только перестали мешать странному монаху, но и начали ему помогать. Теперь он приезжал за невостребованными покойниками и в морг, и в районную больницу, и в дом престарелых. По мере погружения в медицинскую закулисную жизнь он взял на себя еще один фронт работ – стал погребать абортированных и мертворожденных младенцев, которых обычно выбрасывали на помойку или смывали в канализацию.

Он помещал каждого маленького человечка в специальную коробку и закапывал между обычными могилами. Даже ампутированные конечности и удаленные органы он предавал земле, испытывая уважение ко всякой человеческой плоти, поскольку она есть священный сосуд, сотворенный Богом, и воскреснет в последний день. «Лёшкины ряды» – так назвали квартал на Благовещенском кладбище, где похоронено более тысячи(!) безымянных людей.

Было у отца Алексия еще одно послушание, которое он исполнял с великим усердием и любовью, – попечение о старце Кирилле. Он как Ангел-Хранитель находился неподалеку от любимого духовного отца, часто провожал его в храм и в келью, старался служить с ним. Отец Алексий привозил батюшке в Переделкино продукты, на Рождество и Пасху – подарки для раздачи людям. Отец Алексий им жил, почитал всей душой, ничего не делал без его благословения, был полностью батюшкин.

Казалось, энергия монаха безгранична. Он мог делать несколько дел одновременно и выполнял все, что обещал, неважно кому: архиерею или попрошайке у ворот. Его все любили, он со всеми находил общий язык и мог решить любую проблему. «Алло, это Лёша из Лавры», – так обычно начинался его телефонный разговор...

«Предпоследний день его жизни был особенно тяжелым, – вспоминает отец Зосима, исполнявший в Лавре послушание летописца. – Накануне он, как обычно, кому-то допоздна помогал, клал фундамент нашей прихожанке, потом кого-то развозил по домам, лег спать поздно, проспал начало Литургии, прибежал весь в слезах, от расстройства прочитал не то зачало из Евангелия, плакал еще сильнее, покаялся, причастился и в таком смирении перед Господом поехал в Дивеево – к маме на день Ангела».

Через несколько часов он уснул за рулем, и душа его унеслась в вечность…

 

Подготовила
Ксения Миронова
по книге иеромонаха Зосимы (Масягина)
«Скончався в мале, исполни лета долга…»
СТСЛ, 2013