Дерзайте, стойте и узрите!

 

Кафедральный собор св. равноап.
Марии Магдалины в Варшаве

 

 

В одном из предыдущих номеров «ПК» сообщалось о том, что Польская Православная Церковь, на протяжении последних 90 лет придерживавшаяся католического новоюлианского календаря, возвращается к освященному православными традициями юлианскому летосчислению. Об этом радостном событии, а также о Православии в Польше мы беседуем с редактором польского интернет-сайта «Защитник Православия» (http://apologet.pl) Еленой Владимировой.

 

– Елена, расскажите, пожалуйста, о себе: где Вы родились, кто Вы по образованию, как давно перебрались в Польшу, чем занимаетесь. Как и когда Вы пришли к Православной вере и осознали необходимость противостояния посягательствам на чистоту православного вероучения и единство Церкви Христовой?

– Моя биография ничем не примечательна. Родилась в Киеве, 55 лет назад. По профессии – программист, специалист по базам данных, кем сейчас и тружусь. Мы живем в Польше уже 14 лет, с тех пор, как мужа пригласили на научно-преподавательскую работу в один технический вуз.

К Православию стремилась всю жизнь, а пришла в начале 80-х. Помню, с ранних лет меня мучил вопрос, все разъяснения на который никак не удовлетворяли пытливую детскую душу: «Что было бы, если бы ничего не было?» Лишь Православие утолило эту духовную жажду и дало мне ответ не только на него, но и на все прочие недоумения. Так я стала счастливым человеком.

К осознанию необходимости противостоять посягательствам на чистоту Православного вероучения пришла сразу, как только поняла, что существуют силы, препятствующие людям становиться такими же счастливыми, как я, и мне захотелось, по мере возможностей, запретить им это или хотя бы помешать.

 

– Охарактеризуйте, пожалуйста, религиозную обстановку в Польше: насколько религиозны поляки; в каком соотношении распространены католицизм, протестантизм, Православие и иные религии? Что Вы можете сказать о взаимоотношениях православных с католиками? Каково положение Православной Церкви и католической конфессии в государстве, не испытывают ли православные верующие каких-либо притеснений?

– Религиозность поляков... Впервые я прочувствовала ее характер благодаря моей учительнице польского языка, удивительной женщине (к сожалению, ее уже нет среди нас). Однажды на уроке она попросила рассказать о Православии. Я начала говорить, запинаясь и с трудом подбирая нужные слова, а через некоторое время заметила, что она перестала меня поправлять. И когда мое неуклюжее повествование закончилось, учительница тихо сказала: «Как интересно вы веруете, так... адекватно (ее слово). Мы, поляки, – не так. Наша вера лежит в какой-то бытовой плоскости». Впоследствии мне не раз задавали вопросы о Православии, из которых я поняла, что людей в костеле учат тому, что вера у нас с ними якобы одинаковая. Поляки-католики интересовались у меня: «А что вы готовите на Рождество? А что на Пасху?» – будто только в этом и состоит разница между нами. У них действительно огромное внимание уделяется праздничному столу, за которым собирается весь род. Это неплохо, но мне приходилось наблюдать, как плотно позавтракавшая в честь праздника семья направлялась в костел «причащаться». Т. е. искажение догматов веры неизменно влечет за собой перенос нравственных понятий в плоскость сугубо земную.

Однако и религиозность православных в Польше все более склоняется к той же обочине обмирщения. Я много езжу по стране, и у меня сложилось впечатление, что, кроме прочего, этой тенденции особенно способствуют воскресные проповеди. Почти всегда они безцветны, в католико-протестантском духе, посвящены единственной теме: «Ах, любовь!» Нет примеров ни из житий святых, ни из церковной истории, не слышно богословских аллюзий, доступно повествующих о разнице между Православием и католицизмом, а ведь воспоминаемые в каждый день события можно использовать для наставления православной паствы и укрепления ее веры. Такое глубокое понятие как смирение почти везде трактуется плоско, рационально, как покорность и слепое послушание священноначалию, а не чувство непоколебимого мира в душе и послушание Церкви, ее многовековому опыту и Преданию.

Католицизм в Польше распространен повсеместно. Возможно, она – последняя отличающаяся этим европейская страна. Протестантизм тоже представлен, но, по моим наблюдениям, гораздо слабее.

Взаимоотношения православных с католиками на данный момент дружественные: католики искренне желают нам «добра» и «спасительного» возврата к ним, в их костелы. На повестке дня – религиозная толерантность, однако первенство римского «епископа» – тема не для дискуссий, хотя в процессе личного общения они иногда с большим интересом слушают о нашей соборности. Притеснений, какие были в начале ХХ века и в межвоенный период, мы не испытываем, наоборот – нас любят, оказывают внимание, всюду приглашают, особенно на различные экуменические мероприятия. Трудно не соблазниться, сохранить веру в чистоте, избежать отступлений от православного Предания ради банальной вежливости.

 

– Нашим читателям будет интересно узнать об истории Польской Православной Церкви. Как давно и при каких обстоятельствах она обрела автокефалию?

– Вы задали очень важный вопрос. Знаете, мне иногда кажется, что последствия тех драматических событий, при которых Польская Церковь стала автокефальной, мы ощущаем и сегодня.

По Версальскому договору 1919 года Польша получила независимость, и правительство сразу же поставило вопрос об автокефалии. В Варшаву из Италии приехал архиепископ Георгий (Ярошевский), на которого новая власть, видимо, возлагала определенные надежды. В связи с невозможностью прибытия в столицу митрополита Варшавского Серафима (Чичагова), Патриах Тихон временно назначил архиепископа Георгия своим Экзархом с правами областного митрополита. Но архиепископ скрыл от собратьев-епископов и паствы временный характер своих полномочий. Собственно, этот момент можно считать отправной точкой для последующего игнорирования мнения церковной полноты в важнейших вопросах и брутального смещения с кафедр при помощи светской власти неугодных архиереев, защитников Предания и канонического порядка. Такими владыками-исповедниками стали епископ Бельский Сергий (Королев), архиепископ Виленский Елевферий (Богоявленский), епископ Белостокский Владимир (Тихоницкий) и епископ Новогрудский Пантелеимон (Рожновский).

Поначалу польское правительство с уважением относилось к каноническому праву Православной Церкви, однако убедившись, что архиепископ Георгий им пренебрегает и готов на уступки, изменило свою позицию. Об этом, в частности, свидетельствуют Александр Свитич в своей монографии «Православная церковь в Польше и ее автокефалия» и Константин Николаев в книге «Экспансия Рима в Россию. Восточный обряд (Рим–Польша–Россия)». Так, несмотря на то, что Патриарх Тихон передал польскому правительству документ «Положение о Высшем управлении Православной Церковью в Польском государстве», отзыва на него не последовало. Архиепископ (с 1922 г. – митрополит) Георгий вступил в фазу самостоятельного «канонического» творчества и представил на соборе из трех (!) епископов некий Конкордат, разработанный вместе с чиновниками религиозного ведомства Речи Посполитой.

Тучи сгустились. В мае 1922 года Патриарх Тихон был арестован. В этот момент польское правительство настояло на немедленном решении вопроса об автокефалии. Услужливый митрополит собрал в Почаеве собор, на котором при поддержке печально известного Константинопольского Патриарха-масона Мелетия (Метаксакиса) попытался навязать автокефалию. Мужественные Владыки, защитники соборности, противники порабощения Церкви светской властью, покинули зал заседаний.

Необходимо отметить, что вопрос об автокефалии превышает компетенцию епископов. А. Свитич писал, что «автокефалия может быть осуществлена при наличии четырех условий: воли народа, создающего автокефалию Церкви; согласия Церкви, из которой выделяется новая Церковь; признания новой Церкви другими автокефальными Церквами и согласия правительства того государства, в котором новая автокефальная Церковь утверждается. <…> Отсюда следует, что первым и главным для автокефалии условием является воля народа, до выявления которой никакие последующие меры к осуществлению автокефалии приниматься не могут».

С этим вполне согласовывалось «Положение...», утвержденное святым Патриархом-исповедником и Высшим Церковным Управлением Матери-Церкви. Но в том-то и дело, что народ со всей очевидностью не желал автокефалии. Потому процесс принятия московского документа был практически приостановлен правительством. О нежелании народа отделяться от Русской Православной Церкви свидетельствовал ряд прошедших в различных епархиях съездов духовенства и мирян. Мне хотелось бы привести здесь выдержки из их постановлений, но так я рискую затянуть нашу беседу, поэтому рекомендую интересующимся вопросом польской автокефалии читателям самостоятельно изучить эти документы, раскрывающие важные факты и предельную накаленность обстановки того времени, когда Церковь, живой организм, была колеблема не чужими, а «своими».

Митрополита Георгия поддерживал лишь архиепископ Волынский Дионисий (Валединский) (будущий его преемник) и ряд новопосвященных епископов, более послушных светской власти, чем Православной Церкви. 8 февраля 1923 года митрополита Георгия убили, однако процесс дарования Православной Церкви Польши автокефалии Константинопольским Патриархатом был уже запущен и ее торжественно провозгласили 15 сентября 1925 года.

 

Продолжение см. на стр. 4