Золотые слова

 

13 / 26 ноября – память свт. Иоанна Златоустого

 

 

Святой [Иоанн] Златоуст при свете Евангелия не страшился открывать самых сокровенных пороков людских и, разоблачая их от ложной ослепительной личины, выставлял в собственном постыдном их виде. Вполне владея даром действовать на сердце, трогать совесть людей, он со всею силою пробуждал их от нравственного усыпления, обращал непрестанно взоры их на самих себя. Отсюда естественное следствие: те, в которых любовь к добру еще не погасла и которых св. пастырь руководил по пути покаяния к тихому пристанищу душевного мира и спокойствия, любили и от всего сердца уважали св. Златоуста; напротив, теми, которые ненавидели света и для которых проповедь его была как меч обоюдуострый, он был преследуем и гоним. Св. пастырь видел умножавшееся постоянно число и злобу врагов своих, предчувствовал угрожающую ему опасность, – и, несмотря ни на что, продолжал делать свое дело. «Я готов, – говорил он, – пролить кровь свою, лишь бы мог сколько-нибудь воспрепятствовать распространению зла. Нисколько не безпокоит меня ненависть и злоба врагов моих; одно у меня на сердце – исправление моих слушателей».

Не станем пересказывать, какими средствами князь тьмы вооружался противу неустрашимого проповедника истины; довольно того, что злоба, наконец, восторжествовала. Незаконным образом составленный собор частию из явных врагов св. Златоуста, частию из обольщенных и обманутых епископов, подверг суду св. мужа. Явные клеветы, злобно перетолкованные слова и поступки его были поставлены ему в вину, и великий учитель Церкви на шестом году своего епископского служения осужден в заточение.

<…> Но добрый пастырь не видел еще торжественного выражения усердия к себе своей паствы, не видел еще полного торжества любви пасомых к своему пастырю, – и ему дано было насладиться сим торжеством, чтобы паки востребовать его в жертву.

В следующую ночь, по изгнании св. Златоуста, случившееся сильное землятрясение в Константинополе, потрясло совесть Императора и Императрицы: на другой день послы за послами отправлялись вслед за изгнанным пастырем, чтоб опять возвратить его сиротствующей пастве. <…> [Однако] чрез несколько месяцев великий учитель Церкви паки осужден был на изгнание, продолжавшееся уже до конца его жизни.

В сии-то предсмертные годы искушений св. Златоуста среди многих и тяжких страданий обнаружилось все величие святой души его. Он был сослан в отдаленное место в Армении, называемое Кукузом. На пути сюда должен был вытерпеть множество оскорблений от врагов, не престававших преследовать его и в изгнании. Со слабым здоровьем он преселен был в суровый климат и жил там в безпрестанной опасности от нападения жестоких варваров – исаврян. Среди зимы, окруженный со всех сторон варварами, он должен был искать убежища в малой крепости Арабисской. Но истины веры всегда одушевляли его и сообщали ему такую силу и крепость, что он и в этом бедственном состоянии, забывая совершенно о себе самом, действовал только для духовной пользы других: старался о распространении Слова Божия между варварами и не преставал утешать скорбящих друзей своих константинопольских, на которых после него излилась вся злоба врагов его. Золотые слова его, которые писал он в утешение друзей, покажут нам, что возвышало и укрепляло душу его среди всех его страданий.

В одном из писем своих к константинопольской диакониссе Олимпиаде он пишет: «Смотря на настоящие бедствия Церкви, я не теряю, однако же, надежды на лучшее, когда воспоминаю о Владыке мира, который не искусством побеждал бурю, но единым мановением усмирял ветры. Что Он делает сие не в самом начале бедствий, это Его закон. Он попускает бедствиям дойти до высочайшей степени и, когда многие начинают отчаиваться, Он творит чудо и, таким образом, являет Свое всемогущество, испытуя терпение страждущих. Итак, не унывай духом: одно только знаю я истинное бедствие – это грех; все другое – коварство, ненависть, обман, клевета, злословие, изгнание, отнятие имуществ, смерть, война хотя бы то с целым миром – все это ничто!»

Исчислив потом многие примеры Божественных действий из Священного Писания, которое служило для него единственным руководством при рассматривании всех происшествий, источником упования и утешения, он продолжает: «Ты видела здесь мудрость и чудеса Божии, Его любовь и попечение о людях. Итак, не смущайся и не страшись ничего, всегда и за все благодари Бога, благословляй Его, умоляй и проси. Для Господа нашего нет ничего трудного, хотя бы все пришло в крайнюю погибель. Он восставляет падших, заблудших наставляет на путь истинный, разрешает и оправдывает обремененных тысячею грехов, оживляет и воскрешает умерших... И когда сравнишь добро со злом, увидишь много если не явных знамений и чудес, то весьма много похожего на чудеса, много очевидных доказательств промышления и помощи Божией. Предоставляю тебе самой сделать сие; ибо это прекрасное занятие избавит тебя от суетного сетования и доставит великое утешение». <…>

С тою же целию (для утешения и укрепления страждущих и гонимых друзей своих. – Примеч. ред.) св. Златоуст написал другое пространнейшее сочинение для тех, кои, взирая на неповинные страдания благочестивых и мнимое торжество порочных, соблазнялись тем, приходили даже к ропоту и отчаянию. Таковых малодушных людей св. Златоуст не иначе называет, как больными, и свое сочинение предлагает им вместо врачества. Как опытный врач духовный, он сначала изыскивает причину сего недуга и ее-то первее старается искоренить. «Какая причина такой болезни? – вопрошает он. – Это заботливая и суетная пытливость, детское желание знать причины всего, что происходит, безстыдное усилие постигнуть непостижимые и неизреченные пути безконечного и неисследимого Промысла Божия... Не безразсудно ли, не крайнее ли безумие: когда врач режет нас, жжет и дает горькие врачества, мы не испытываем, терпеливо повинуемся ему, даже благодарим его, несмотря на то, что последствия всего этого неизвестны для нас, что подобными операциями часто доводят больных до смерти; напротив, стараемся постигнуть безпредельную, неизреченную, неисследимую и непостижимую премудрость Божию, силимся разгадать, почему и для чего то или другое бывает так или иначе, зная твердо, что премудрость сия не погрешает, что благость Божия безпредельна, промышление Его неизреченно, что все, ниспосылаемое Им, ведет к благой и полезной цели, только бы мы сами не препятствовали тому, что Он не желает ничьей погибели, но всем хочет спастися? Не крайнее ли это безумие, что мы хотим судить Того, Который Один хочет и может нас спасти, судить в самом начале, не дождавшись даже конца происшествий? Я разумею конца не в настоящей жизни, хотя он часто открывается и здесь, но в жизни будущей; ибо та и другая жизнь одну имеют цель – наше спасение и прославление. Они разделены временем, но соединены целию. Так, зима и весна сменяют одну другую, но та и другая одну имеют цель – созрение плодов; то же бывает и с нами. Итак, когда видишь Церковь в рассеянии и крайнем утеснении, лучших членов ее гонимыми, убиваемыми, самих предстоятелей в изгнании, взирай не на это одно, но и на то, что последует за сим, – на воздаяние, награды, почести и венцы; ибо „претерпевый до конца, той спасен будет“ (Мф. 10, 22)... Для чего, спросишь, Бог попускал и попускает столько опасностей, столько искушений, такие наветы? Вот причина тому: настоящая жизнь наша похожа на гимнастическое училище, есть место сражения и борьбы, есть очистительная печь. Художники бросают золото в печь, подвергают его действию огня, чтоб сделать чище и драгоценнее. Воспитатели атлетов упражняют их во многих тяжких трудах, сражаются с ними, как самые жестокие неприятели, дабы чрез подобные упражнения соделать их крепкими, ловкими, способными к отражению неприятельских нападений. Так поступает с нами и Бог в настоящей жизни. Желая соделать душу способною к добродетели, Он поражает ее, испытует и подвергает искушениям, дабы чрез сие слабые и склонные к падению укрепились, твердые соделались еще тверже и неприступнее для козней и нападений диавола, чтобы все, наконец, были способны к получению „будущих благ; ибо скорбь терпение соделовает, терпение же искусство“, – говорит св. Павел».

Наконец, добродетельная жизнь, приобретшая св. Иоанну уважение и в самом изгнании, снова возбудила ненависть врагов его. Они исходатайствовали у Императрицы указ, которым изгнанный Златоуст осужден на новое изгнание в Питиунт близ Колхиды, на берегу Черного моря. Отправленные для сего чиновники получили особенный приказ обходиться строже со своим узником и представить его к месту назначения в определенное число дней, не взирая на трудность дорог. Знаменитый пастырь Константинопольский должен был идти пеший три месяца то при несносном жаре солнечном, то под проливным дождем, без отдыха и перемены платья. Такое путешествие совершенно истощило и без того слабое здоровье св. Златоуста. Почувствовав на пути приближение смерти, он упросил проводников своих остановиться, переменил измокшее и замаранное платье на белое, приобщился св. Таин и оставил мир сей, который не был его достоин, со словами: «Слава Богу за все!» – с сими любимыми им словами, которые часто повторял он в жизни, о которых во время страданий своих говорил: «Слова эти – убийственный удар для сатаны, а для того, кто произносит их, во всякой беде, во всяком несчастии служат обильнейшим источником надежды и утешения. Как только произнесешь их, тотчас рассеивается всякое облако печали». <…>

 

Архиепископ Димитрий
МУРЕТОВ († 1883)

Слова и беседы на дни
Богородичные и Святых. М.,1889.