Обязало христианское сердце…

 

 

Прошло девять лет с тех пор, как в Москве боевики захватили Театральный центр на Дубровке.

Сегодня мы расскажем о человеке, исполнившем в те дни свой долг, положившем свою жизнь за други своя. Имя этого человека, российского офицера, – Константин Иванович Васильев.

Уроженец города Сарова Нижегородской области, тогда ему было 35 лет. Ни в одной сводке новостей среди имен тех, кто входил в здание Театрального центра к заложникам, имя Константина Ивановича Васильева не прозвучало. Удостоверение подполковника Российской Армии позволило ему миновать кордоны оцепления. Он вошел в театр. Боевик в маске преградил путь. Офицер представился, показал ему удостоверение, изложил свою просьбу: «Освободите детей. Я готов остаться здесь вместо них».

Его убили. С множеством огнестрельных ранений его тело бросили в подвал Театрального центра на Дубровке. Боевики пытались сорвать с Константина крест: на шее убитого осталась глубокая рана от тесемки. Когда тело опознали, вместе с вещами вернули и этот чудом сохранившийся нательный крестик раба Божия убиенного воина Константина.

– Он был удивительно русским человеком. Он Россию любил, он служил ей и как офицер, и как православный христианин. Благодарю Господа, что свел меня с ним, – подполковник юстиции Игорь Задорожный, которому принадлежат эти слова, знал Константина много лет. Они вместе служили в одном Управлении, состояли даже в духовном родстве – дочка Игоря Машенька была крестницей Константина. Когда на следующий день Константин не пришел на службу, кто-то горько пошутил:

– Не на Дубровку ли он пошел, с его характером...

О Косте говорят, что он не просто любил Россию. Россия жила в его сердце, и оно, сердце, болело ее радостями и страдало ее бедой. Он даже письма подписывал: «Россия великая, Саров могучий». Саров, Родину свою, он любил особо. Каждый год крестным ходом вместе с другими паломниками шел в Саров на день памяти преподобного Серафима.

Майор Антон Маньшин тоже был близким другом Константина. Участник двух чеченских войн, Герой России. Тяжелейшее ранение сердца, сквозное, навылет, пять месяцев в коме, врачи единодушно говорили: «Не жилец». Тогда друг, сослуживец, брат во Христе Константин отправляется по святым местам – вымаливать Антония. Был в Оптиной Пустыни, на могилках Оптинских Старцев просил за него, подавал, где мог, записки, – молитвенный подвиг совершал с трепетом и упорством. Горячая молитва всегда доходит по назначению. Жена Антона Наташа везет мужа, «нежильца», в Оптину, и там через пять дней он впервые за пять месяцев приходит в сознание, открывает глаза. А через неделю... на своих ногах уже идет ко всенощной.

Антон вспоминает, как однажды они с Костей читали вместе о Куликовской битве, о том, как устоял монах Пересвет, богатырь русский, перед татарским мечом. Монашеский крест на груди вдавился в богатырскую грудь, вошел в нее и, собрав все силы, Пересвет добрался до палатки, в которой находилась икона Пресвятой Богородицы и, перекрестившись, умер перед ней, до конца исполнив свой долг перед Отечеством и Богом.

– И Костя долг перед Отечеством и Богом исполнил. Ведь он знал, к кому шел... – сказал Антон.

Настоящий долг выполняется через жертвенную любовь. Его никто не обязывал – его сердце христианское обязало. И крест на груди.

Крест Константина сохранился у Антона. Это маленький серебряный крестик. Он обжигает горькой болью и горькой памятью. Этому кресту ведома тайна последних Костиных минут. Распятый Спаситель... На обратной стороне – святой Георгий Победоносец. Костя родился в день его памяти – 6-го мая 1967 года. Удивительным образом переплетаются жизни людей и жития святых Угодников Божиих. Святой Георгий Победоносец первым встал у колыбели новорожденного и, кто знает, может уже тогда ему был определен путь воина и защитника. А земля Саровская напитала его, русского мальчика, молитвенной памятью преподобного Серафима, сформировала характер, научила жертвенной любви. А Оптинские старцы? Ведь 24-го октября, когда пуля бандита оборвала Костину жизнь, – день памяти преподобных Оптинских Старцев. Когда-то он молился им за раненого друга, теперь они молятся о нем в чертогах Небесных. Дивны дела Твои, Господи!..

Он торопился жить. Писал стихи, любил хорошую музыку, природу, был очень развит физически, много читал, находил время уделить внимание тем, кому плохо. И очень боялся навредить собственной душе. Бережно взращивал в себе настоящего христианина. Его преподаватель музыки, а последние годы добрый друг Наталья Яковлевна Липайкина вспоминает, что о чем бы они ни говорили с Костей, всегда разговор сводился к России.

Да, все мы любим о России поговорить. Но кроме слов есть еще дела. Есть конкретная цена нашей любви к нашему Отечеству. И вершить дела всегда труднее, чем изрекать глаголы. Костина цена любви оказалась ценой его собственной жизни. Он пошел туда, куда пришла беда, и фраза «положить душу за други своя», которую мы так охотно и часто повторяем, обрела в подвиге русского воина Константина Васильева смысл глубокий, жертвенный – настоящий. Подвиг российского воина, шедшего на верную смерть за други своя, за детей, под прицел бандитского дула, достоин светлой памяти и горячих молитв.

Русский воин – это человек, любящий свое Отечество, страдающий его болью и умеющий за него умирать. Таков был Константин. Таковы и его друзья, сослуживцы. Все они достойно несут звание русского воина. Эти люди не нажили себе «на черный день» теремов писаных да колесниц заморских, но они взращивают свои сердца в истинной и верной любви к Богу, Отечеству, ближнему. А любовь – она все покроет, и познавший ее уже никогда не испытает радости большей.

Константин Иванович Васильев ушел из жизни в расцвете лет. По земным меркам его смерть вызывает недоумение. Да, некоторые говорят о безсмысленности его ночного похода в Театральный центр на Дубровку. Чего добился? Что изменил? Но на Божием Суде свои законы. И законодатели этого Суда – подвижники Христовы, соль земли, без которой жизнь пресна и лишена духовного смысла.

 

По статье
Наталии СУХИНИНОЙ

http://pobeda.ru

 

 

---

 

 

Казачий словарь-справочник

 

Продолжение. Начало см. в № 1 (1).

 

ДОН – правильное рыбоводческое хозяйство введено на Дону во второй половине XIX века; охранялась неприкосновенность «заповедных вод», соблюдалось запретное время икрометания. Добыча рыбы в положенное время достигала огромных размеров и доход от нее исчислялся суммами, доходившими до миллиона золотых рублей. Зимою подо льдом в сети попадали тарань, лещ, сула. Русские купцы увозили рыбу в замороженном виде. Весною вылавливалось много сельдей, тарани, сулы, севрюг и осетров. От средины апреля разрешался «меженный лов», когда добывалось много чехони и оселедца. Рыбу просаливали и сушили домашними средствами или в «рыбоспетных заводах», а большие запасы солили «в корень», чтобы после, дождавшись хорошей цены, бочками отправить по разным городам. В 1807 году на дне небольшого придонского озера Прорвы около Перекопской станицы местный житель Тимофей Забазнов обнаружил жемчужные раковины, но промысла из этого не образовалось. <…>

История казаков и их предков связана с Доном около двух тысячелетий. Постоянно им приходилось тревожиться за судьбы Подонья – извечной колыбели казачьего рода. Может быть по этой причине Дон в их глазах приобрел особые свойства как бы существа безгранично любимого. Было все дорого, что связывалось с именем родной реки, а сам Тихий Дон, Доночек Иванович, звал к себе. К нему тянулись сердца издалека, ему посвящена значительная часть народного творчества в песнях, стихах и прозе.

ДОНЕЦКИЙ ОКРУГ – до 1920 года административный район в земле донских казаков с центром в станице Каменской; 19500 кв. км. В станицах Каменской, Владимирской, Вольно-Донской, Гундоровской, Донецкой, Калитвенской, Луганской, Митякинской, Милютинской, Усть-Белокалитвенской, а также в их хуторах и в селах казаков и коренных иногородних к началу XX века проживало около 700 тыс. душ.

ДОНЕЦ СЕВЕРСКИЙ – правый приток Дона; в отличие от Дона Великого в древности назывался Малым Доном: длина около 1100 км. В нижнем течении пересекает один из острогов Донецкого горного кряжа. В Донец Северский впадают притоки: Оскол (раньше Аскоал), Айдар, Тор, Лугань, Кундрючья, Белая Калитва. Вдоль него располагались кочевья ордынских казаков, перекопских и белгородских; с его берегов около середины XVI века пришли на Дон казаки-северюки и сары азманы. Через сто лет на освободившихся землях вдоль верхнего течения реки начали селиться вышедшие с Днепра запорожцы, которых здесь стали называть казаками слободскими. В это время нижнее течение Донца до Бахмута включительно принадлежало донским казакам.

 

 

Продолжение см. в след. номере.