Путь к Монархии

 

«Царский» батюшка отец Александр Захаров
перед храмом святых Царственных Мучеников в Сологубовке

 

 

Нынешний номер «ПК» получился необычным. В связи с информационными баталиями о событиях вековой давности в России и о личности последнего Русского Императора у нас возникло желание собрать как можно больше свидетельств в защиту святых Царственных Мучеников и Самодержавной Монархии. По милости Божией нашлись замечательные собеседники, каждый из которых пришел к Царской теме своим путем и, отвечая на наши вопросы, раскрыл какую-то определенную ее грань. Но удивительное, глубоко трогательное единодушие столь разных людей – это явный признак того, что источником их просвещения послужила Единая Благодатная Истина.

 

Протоиерей Александр Захаров – настоятель храма Святых Царственных Страстотерпцев в поселке Сологубовка Ленинградской области. Известен православной патриотической общественности подвижнической деятельностью на ниве просвещения Русского народа, восстановления его исторической памяти; автор ряда душеспасительных книг и брошюр, не раз выступал в эфире радиостанций «Радонеж» и «Православное радио Санкт-Петербурга».

 

– Отец Александр, многие знают Вас как «Царского» батюшку. Давайте начнем с того, что сейчас у всех на слуху – с ситуации вокруг кощунственного фильма, провокации режиссера А. Учителя «Матильда». Что Вы об этом думаете?

– Когда я учился в семинарии, нам на уроке Катехизиса предлагали наизусть заучивать некоторые цитаты святителя митрополита Филарета (Дроздова). И вот одна из них мне так понравилась, что я ее до сих пор помню. Это цитата о Промысле Божием: «Промысел Божий <…> всякому добру вспомоществует, а возникающее чрез удаление от добра зло пресекает и обращает к добрым последствиям». Знаете же, есть и в народе такая поговорка: «Не было бы счастья, да несчастье помогло».

С одной стороны, фильм, конечно, не заслуживает того интереса, который вызвала возникшая по поводу него полемика. Но, с другой стороны, общаясь с людьми, я понял, что многих эти дебаты подтолкнули к изучению вопроса. В частности, моя дочь, может быть, никогда бы не обратилась к этой теме, но теперь, чтобы знать, о чем так спорят, решила ознакомиться с перепиской Царской Семьи, с историческими документами. Т. е. хорошо, что пробудился интерес. И теперь каждый человек, овладев информацией, может сам для себя решить, какого мнения держаться.

Здесь всякому нужно ориентироваться на свою совесть. Что касается меня, то чем дальше и глубже знакомлюсь с жизнью Царской Семьи – по воспоминаниям о них, по их дневникам – тем больше их люблю!

Кстати, сто тысяч подписей, собранных православными против «Матильды» – не такая уж малая цифра, как говорят некоторые сторонники А. Учителя, указывая на количество населения нашей страны. Ведь в общей массе есть и дети несмысленные, и люди, совершенно далекие от кинематографа. Поэтому сто тысяч активных православных граждан, высказывающих свою позицию, – это совсем немало!

 

– Батюшка, а сами Вы как стали почитателем святых Царственных Мучеников?

– Путь к почитанию Царской Семьи, а, точнее, путь именно к нашему Царю-Батюшке Николаю II Александровичу, у меня был очень непростой. Монархистом я стал раньше, чем пришло это чувство к Государю Николаю II, – стал во многом благодаря «Народной Монархии» Солоневича (Иван Лукьянович Солоневич (1891–1953) – Русский мыслитель, публицист, исторический писатель и общественный деятель. Пропагандировал идею самобытной Русской Самодержавной Монархии, критикуя не только социализм, но и вообще любые попытки устройства государственной жизни России путем внедрения заимствованных извне идеологий. – Примеч. ред.). Увидев в начале 90-х годов эту книгу на прилавке, я заинтересовался названием. В школе ведь учили, что Царь – главный эксплуататор, деспот, тиран и проч. А тут – «Народная Монархия». Это словосочетание мне показалось каким-то недоразумением, как «круглый квадрат» или «деревянное железо». Я задумался: интересно, что за человек написал книгу с таким названием? О чем здесь? И когда прочитал ее, она на 180 градусов развернула все мои представления о Монархии и сделала меня убежденнейшим монархистом, так что теперь могу твердо сказать: я монархист до мозга костей!

Но при этом путь к почитанию Государя был еще долгим. Потому что изначально я разделял мнение, что Царь отрекся от престола и этим совершил ошибку, что нельзя было так делать. Думалось: что ж, «кругом измена, трусость и обман», но ты же – Царь, прояви свою власть, прогони обманщиков, трусов и изменников… Имея такую точку зрения, я участвовал во многих дебатах на эту тему и порой даже ерничал над текстом «Отречения» – мол, что это такое, Царь пишет: «Я люблю Родину, желаю ей блага и… ухожу с престола, снимаю с себя верховную власть»?! Мне казалось, что это подобно тому, как если прийти к постели больного и сказать: «Я тебя люблю, желаю тебе здоровья, но голову с тебя снимаю». И Царь, мол, поступил так же: с ним Россия была больна, но хоть жива. А не стало головы – Царя – у России, – и непонятно что начало твориться – кровавое месиво, война и т. д. И никто ничего логически возразить, объяснить мне тогда не мог.

Но по мере знакомства с воспоминаниями людей, живших в то время, я постепенно приходил к следующему пониманию. Те, кто советовал Царю: «Две-три сотни виселиц, и Россия надолго забудет про революцию», – очень серьезно ошибались. Во-первых (не говоря вообще о таком подходе) – в цифрах. Революция 1905–1907 годов требовала не две-три сотни виселиц, а на порядок больше – три-пять тысяч, по разным данным. Прошло всего десять лет, и ситуация не улучшилась – виселиц нужно стало еще больше, а что самое грустное – на них следовало бы отправить многих своих генералов и даже родственников, которые в трудную минуту оказались предателями. Вот этого православный Царь сделать, конечно, не мог – тогда бы он точно святым не был. (Зато большевики пошли как раз таким путем – всех, кто с ними был не согласен, неугоден, миллионами уничтожали).

В общем, когда я это осознал, то стал дистанцироваться от дискуссий против Царя. Я просто отмалчивался, потому что трудно человеку, многих «на лопатки положившему» своими доводами, вдруг сказать: «Знаете, простите дурака, я был не прав!» И я бы, возможно, еще долго так отмалчивался, если бы не один случай.

 

Окончание см. на стр. 4